Александр Морозов: Codename «Прокол»

— Ладно, ладно, прошу прощения, мистер ас! И уже ухожу, — не стал перечить другу Стив. Сбоку послышались сдержанные смешки.

Девять десятков людей (и один андроид) облачились в свои скафандры, и проворно стали вылетать через три выходных люка в начинающий наполнятся воздухом массив ангара. Где тут же подхватывались силовыми полями хитрой конфигурации и переносились в ближайший транспортный узел.

Транспортная сеть станции была организована по последнему слову техники: парные трубы трехметрового диаметра подобно сосудам тянулись вдоль внутренней стороны каждого из шести многокилометровых колец, а от них тянулись многочисленные «капилляры» более узких ответвлений расходились по секторам. От восьми равноудаленных точек каждого кольца, вдоль опорных ферм, отходили трубы к оси вращения, где располагалось центральный модуль, от которого тянулся к поверхности орбитальный лифт.

Таким образом, в любую точку Исследовательского Центра можно было добраться менее чем за двадцать минут. Но за эффективность приходилось платить: одна только транспортная система потребляла уйму энергии. Впрочем, и сам комплекс отличался редкостной «прожорливостью». Для его снабжения были задействованы целые кластеры термоядерных реакторов, расположенных в центральном модуле.

Пользуясь всеми преимуществами такой транспортной сети, новоприбывшие разлетелись из узла в разные стороны.

Максим, просматривая электронную почту через нейроинтерфейс ММИ (мозгового многофункционального имплантата), направился в свои апартаменты, в жилой сектор Пятого Кольца, намереваясь хорошенько помыться и отоспаться. А Вэйра, не нуждающаяся ни в том, ни в другом (ну, почти), и недолго думая (примерно наносекунду), в своё излюбленное место — лабораторию физики пространства, расположенную в Третьем Кольце, окутанном самой густой сетью сверхпроводящих кабелей.

И если первой части плана Максима удалось-таки сбыться, то поспать ему в этот день не удалось. На выходе из душевой кабины его застала полученная коммуникационным модулем ММИ массовая рассылка. Беспощадная автоматика обнаружила его присутствие на станции и немедленно включила в списки.

Эх, не успеешь сюда прилететь, как сразу затягивает в бесконечную суету, — вздохнул про себя Макс, — но… зато скучать не приходится! Так, что там у нас? Ага, «Сегодня, в 18:00 по Центральному времени, состоится заключительная конференция по теории прокола пространства и сопутствующему оборудованию… «Да они никак установки до ума довели!»… Вам следует явиться в главный конференционный зал Четвертого Кольца» Ну, раз следует — значит явимся.

И он расторопно стал надевать деловой светло-серый облегающий комбинезон, с двумя продольными белыми полосами, скрывающими под собой силовые генераторы. На груди красовалась эмблема отдела кибернетики — красный треугольник, разделенный темно-серой буквой «Y».

Ношение подобных комбинезонов, иногда по привычке называемых скафандрами, было обязательным в любом помещении, за пределами которого атмосферное давление было ниже 0,9 атм (или выше 1,2) или газовая среда была непригодна для дыхания (даже если от этой среды отделяет практически непробиваемый барьер метровой толщины). В случае намеренного выхода в открытый космос предписывалось также ношение шлема. Физическая защита всё ещё считалась надёжней силовой.

Наноструктурированный материал комбезов, при толщине в 3 мм, препятствовал теплообмену, распределял нагрузку, полученную в любой точке по всей поверхности. Генераторы Поля могли создавать силовой каркас для компенсации большой разницы давлений (с перепадами до 2 атм справлялся сам материал) и образовывать силовой шлем вокруг головы. Ресурс энергетической установки был рассчитан на десять лет, в режиме постоянной поддержки поля питания нанороботов — до двух лет. Фактически, человек мог протянуть в космическом вакууме около полутора лет.

Исключением для запрета являлись только жилые сектора, чуть ли не на порядок превосходившие все остальные зоны по степени защищенности. В них позволялось ходить в чём угодно.

Как только Вэйра зашла в основное помещение лаборатории, на неё со всех сторон обрушился шквал радостных приветствий. Николас Сергеевич, пятидесяти пяти летний доктор наук в области ядерной физики, глава отделения физики пространства, быстрей остальных подскочил к обожаемой всей лабораторией исследовательнице, на которую всегда взирал чуть ли не со священным трепетом.