Дэвид Ллевеллин: Захват Челси 426

— Шшш, Джейк, — скзала Вена, — ты знаешь, папе не нравится, когда мы так говорим.

В конце концов, они пришли к Садам Мирамонт, широкой площади, обсаженной серебряными березами и с каждой стороны окаймленной рядами магазинов. В центре площади были ряды ярких клумб, расположенных вокруг маленького фонтанчика.

Как и улица Танбридж, Сады Мирамонт кишели народом. В некоторых можно было узнать жителей колонии — дети в коротких штанах, платьях и полированных ботинках, взрослые в строгих твидовых костюмах — но большинство людей походили на туристов, многие из них издалека щелкали своими камерами и показывали пальцами на жителей колонии, как если бы они были животными в зоопарке.

— Посмотри на них! — сказала полная женщина в большой розовой шляпе, спешно проходя мимо со своей такой же большой семьей во главе. — Они все такие милые!

Джейк и Вена были единственными жителями, которые не были одеты так, словно они пришли из 1900-ых.

— Ну, — сказал Доктор, задирая голову и смотря на высокий изогнутый потолок отсека, едва различимый за ослепительным светом ста искусственных солнц. — Значит, это «Челси 426»?

— Да, — ответил Джейк.

— Хмм, — продолжил Доктор. — Очень в пост-модерне.

Он взглянул на детей в поисках одобрения, но встретил лишь пустые лица.

— Так сколько прошло времени с тех пор, как вы в последний раз были на Земле? — спросил он.

— Два года, — в унисон сказали Джейк и Вена.

— У, загадайте желание, — сказал Доктор.

Близнецы снова нахмурили брови.

— Это поговорка. Когда ты говоришь что-нибудь в то же время, что и кто-то… о, неважно. Два года , да? Два полных года здесь, на Сатурне?

Вена кивнула, закатывая глаза.

— Кое-кто не впечатлен! — сказал Доктор, улыбаясь. — А что насчет тебя, Джейк? Как вы тут наслаждаетесь жизнью в Скучно-на-Тви?

Оба ребенка рассмеялись, быстро прикрывая рты руками, как если бы боялись, что кто-нибудь может услышать.

— Ну, понятно, почему, — сказал Доктор. — Я хочу сказать, это очень мило и все такое, но… не знаю… все это немного однообразно, разве нет? Как одно большое… празднество однообразности. Два подростка, здесь, в Квейнтсвилле? Что вы чаще всего делаете ради забавы?

Их улыбки угасают; Джек и Вена взглянули друг на друга, а затем снова на Доктора, оба нахмурены.

— Ну, знаете, — сказал Доктор. — Как вы шалите? Я имею в виду, есть же какое-то место, где вы все болтаетесь? Играете свою музыку и пугаете старичков, или что там теперь дети делают…

Джейк покачал головой.

— На самом деле, нет, — сказал он. — Мы просто помогаем в гостинице. И ходим в школу.

— Что? — сказал Доктор, и затем более настойчиво: — Что? Но это смешно. Вы хотите сказать, что здесь, на «Челси 426», детям негде просто слоняться и надоедать?

Вена засмеялась, тряся головой.

— Нет, — сказала она. — Это строго против правил.

— О, — сказал Доктор саркастически искренним тоном. — И какие же тогда правила есть?

— Кодекс Колонии, — сказал Джейк.

— А как это называется дома? — спросил Доктор. — Это что-нибудь вроде Правил дорожного движения? Штрих-код? Код да Винчи?

— Кодекс Колонии , — повторила Вена. — Правила жизни в колонии.

— Правило первое, — сказал Джейк. — Никакой громкой музыки, в которой используются повторяющиеся ритмы или слова непристойной или развратной природы.

— Номер два, — сказала его сестра. — Никакой излишне демонстративной или открытой одежды не носить ни в какое время.

— Номер три. Никакого публичного пьянства.

— Номер четыре. Никаких публичных демонстраций чрезмерной любви, например, поцелуи с открытым ртом.

Джейк хихикнул.

— … или ласканий любого вида.

— Номер пятый, — сказал Джейк. — Никакого непристойного юмора или ругательств.

— И номер шесть, — закончила Вена. — Никакого скопления детей с 4 часов вечера до 8 утра.

Доктор глубокомысленно кивнул.

— Это все? — спросил он. — В общем, в двух словах, если суммировать Кодекс Колонии, это «Да не будешь ты веселиться»?

— Да, — сказала Вена, смеясь. — Более или менее.

— Привет! — пронзительно крикнула майна [1] Птица семейства скворцов. Молодые птицы легко обучаются произносить слова и целые фразы. , приземляясь на свои качели. — Привет!

— Себе «привет» скажи, — проворчал мистер Пембертон, неся четыре банки краски со склада в цех. Он вручил их Уоллесу Фитчу, своему пятнадцатилетнему помощнику, тощий скелет которого прогнулся от внезапного веса. — Вот так. Верхняя полка, рядом с лаком. А потом я хочу, чтобы ты опустошил мышеловки в судомойне. Честное слово… Мыши… Они повсюду. Вот мы здесь, за миллиард миль от Земли, и у нас все еще мыши!