Юрий Иванович - Непобедимые

«Ну ещё бы, чтобы такая команда – и не справилась! – повеселел я. Раз мой друг проявляет любопытство, значит, скоро придёт в форму. – Мало того, фактически и цель нашей операции достигнута: Броверы под нашей опекой!»

Я мыслеобразами пересказал всё, что услышал от Алоиса, Гарольда и Малыша, и Булька обрадовался как ребёнок:

«Здорово! Вот это операция! Ты должен наградить их Изумрудными Листками!» – это была высшая награда Оилтонской империи.

«Всю команду?»

«Почему всю? – изумился мой друг. – Только Броверов! Это – редкостные герои и наипервейшие умники. Чтобы такое придумать, надо быть гениями! Ну а все остальные… и я в том числе (чего уж там скрывать!) ничего не заслужили! Это же надо так опростоволоситься: прошляпить бомбу в новой технике! Ну не позор?!»

Так и сидя по уши в воде, я скорбно покивал, соглашаясь. Недоработали мы! Как ни была новая техника упакована и защищена от кражи, а вот внутрь нам здоровенную свинью всё-таки подсунули. А мы и не проверили! Если бы не симбионт, от меня могло и мокрого места не остаться. Ну и программа аварийного спасения Язвы не подвела, вырвала управление из моих рук. Только за одно это изувеченный притановый скафандр следует вернуть в Железный Поток. Там конструкторы плакать будут от радости, что смогут исследовать своё детище после такой вот экстремальной ситуации. А барон Монклоа за возврат и рекламации на такой эксклюзивный космический скафандр ещё и от себя доплатит.

Я просидел в воде минут тридцать и был вынужден выбираться на берег по двум причинам: потому что побоялся превратиться в ледышку и потому что от коряг послышался недовольный рык, переходящий в вой. Варвар пришёл в себя и вроде как пытался подать сигнал о своей беде. А может, просто никак не ожидал увидеть себя, такого мощного, красивого и несокрушимого, в качестве пленника. Когда я приблизился к нему, поправляя на себе «Гратю» и проверяя функциональность оставшихся целыми устройств, абориген всеми силами пытался выкатиться из ямки наверх, где виднелся кончик припрятанного мною мачете.

Заметив меня, он застыл на месте, словно превратился в изваяние. А я уселся так, чтобы обозревать окружающую местность. Ещё и трофейное мачете в руки взял, рассматривая его да соображая: кто это из «добрых» прогрессоров тут роздал оружие и только ли холодное? Включил переводчик (местный язык имелся в компе хвалёного «Грати»), постарался дружески улыбнуться нахмуренному, приготовившемуся к смерти пленнику и приступил к разговору:

– Ну что, герой, давай знакомиться? Меня зовут Танти! – Ударяя себя в грудь, повторил по слогам: – Тан-ти! А тебя как зовут?

Ответ меня поразил:

– Что в имени тебе моём, чужак? Ты лучше скажи, какого вакуума ты меня усыпил, да ещё и связал? Неужто поджаривать перед едой собрался?

Увидев, как у меня отвисла челюсть, он усмехнулся и продолжил:

– Никак меня за полного дикаря принял? Тоже мне, цивилизованный… – ехидство улавливалось без всякого перевода. – А без имени моего мы никак не договоримся? Или в твоём племени этому придают первостепенное значение? Так сказать, краеугольная тайна бытия? Тогда давай так: я представляюсь, и ты меня развязываешь. Договорились?

Первым из нашей пары «чужаков» стал лучше соображать Булька:

«Не развязывай его! Слишком он подозрительный! Как бы потом сам нас не зажарил. Ты только посмотри на эту груду мышц. Сражаться с ним мы не сможем, все мои запасы электричества на нуле… Разве что ядом его отравим? У меня тут чуток осталось…»

Такие кровожадные мысли риптона не вызвали у меня поддержки. А уж своё мнение, что передо мной питекантроп, я отбросил сразу и навсегда. Вряд ли этот парень получил высшее образование, но что-то мне подсказывало, что он и на галакто кое-что понимает. Да и вообще мог оказаться из числа тех представителей Союза Разума, которые курируют эту планету и пытаются устроить местному населению прорыв из каменного века сразу в космический.

Но ведь и я умею ехидничать и ёрничать не хуже остальных. И раз пленник о себе такого крученого мнения, то сделаю вид, что пошёл у него на поводу.

– Ну что ж, меня это тоже устраивает… Поэтому имя ты мне своё не говоришь, я тебя не развязываю, и продолжим беседу так, будто ты отвечаешь на уроке учителю. Первый вопрос: чем ты занимаешься?

Варвар занервничал, нахмурился и опять интенсивно зашевелился, пытаясь выбраться из пут. Это он зря, у меня ещё никто не вырывался. И я тут же с улыбкой припомнил, что у меня ещё и дайенский шарик есть, который для любого пленённого человека – то ещё испытание.