Джейн Астрадени: Омут в зазеркалье

— Настоящий живой насос, — восхитился он в итоге.

Женька чуть не поперхнулась, а Миритин усмехнулся:

— Да уж, рефлексы у него в норме… Ого-го!.. Я вас оставлю, поговорите тут…

И шакрен деликатно удалился.

С минуту супруги молчали, и слышалось только довольное урчание Джанни. Наконец Женя спросила:

— Надеюсь, учёным ничего за это не будет?.. От тэрх-дрегор.

— Ничего… Вернее Фиримина с Егором отметят за заслуги, наградят за изобретение, присвоят учёные звания… Землянин и шакрен продолжат работать на МПИГе. Но в тэрх-дрегор уже не вернутся…

— А Моисеевич? — осторожно уточнила Женя.

— А вот ему пора на пенсию… Я отстранил его от должности главного инженера станции, назначил хорошее содержание и предложил выбрать планету. В качестве местожительства.

— И что он выбрал?

— Серендал.

— Хм… необычный выбор, — удивилась Евгения. — Но как я его понимаю!

— Там он ни в чём не будет нуждаться. Но ещё фазу пробудет на станции, пока не утрясут формальности и не подготовят ему жильё. Сможете вволю пообщаться.

Джардани наелся, уснул и отвалился, трогательно улыбаясь молочной улыбкой…

— Интересно, что ему снится? — задумчиво проговорил Талех.

— Гатраки с наггеварами, — мстительно изрекла Женька.

— Кто?

— Я говорю — надо сообщить нашему дорогому змею. Пусть асше порадуется. И обязательно Агрэготу.

— А я ведь не верил в это, — вдруг признался Талех, бережно обнимая её с сыном и прижимаясь губами к Женькиному виску. — Кир-джаммрит никогда бы не повелись на какие-то древние клятвы.

— Иезуиты вы! — фыркнула Ева.

Жизнь совершила виток по пространственному тоннелю и снова вернулась в привычную колею. Хотя временами Женя всё больше осознавала, что ничего уже не будет прежним. Однако ей не хотелось возвращаться в прошлое. Она словно перешагнула черту и взошла на новую ступень. Достижения нынешнего полностью затмевали минувшее. Евгения приняла изменившуюся себя, и мир вокруг, такими, какие они есть. И конечно простила мужа. Но она много думала, о настоящем, и будущем, в том числе. Однажды, когда они с Талехом лежали в кровати и готовились ко сну, заявила:

— А знаешь, я кое-что поняла. Вы покинули галактику Вихря не потому что боялись… Вернее, боялись, но не эрф-джаммрут, а за них. Вы опасались причинить им вред…

— Что? — Талех рассмеялся. — Спи уж, философ! Тебе опасно думать такие мысли.

— Но я же права!

— Да, мы ушли, чтобы избежать междоусобицы, — ответил командор и глухо добавил:

— Потому что в той войне никто бы не уцелел…

— Ну, да… «Мы расстаёмся, так будет лучше, вдвоём нам не выбраться из тьмы», — процитировала Евгения.

— Что?

— Ничего, просто старая песня…

— Давай спать, о-руджанн, а то сына разбудим… У нас был насыщенный день.

Вскоре они заснули, и в спальне догорел ночник. А в соседнем отсеке сладко посапывал Джанни, ещё не подозревая о том, что одним только фактом своего рождения, навсегда изменил судьбу галактики.

— Что случилось? — Евгения вернулась с работы и застала дома удручающую картину.

Няня-окезка, заламывая руки, бегала по отсеку из угла в угол, а смущённый Боб на полу играл в кубики с Дианой. При виде матери, девочка вскочила и, радостно поблёскивая звёздно-синими глазами, бросилась к ней.

— Мамуська!

Женя подхватила малышку на руки и повторила:

— Что случилось?

Попутно озирая каюту. Неясное подозрение тотчас зашевелилось в душе. Все переборки были раздвинуты, и явно не ощущалось присутствия…

— Джанни! — всхлипнула окезка и остановилась. — Джардани пропал… или сбежал.

— Так пропал или сбежал? — уточнила Евгения. — Это разные вещи.

— Сбежал… — дрожащим голосом поправилась окезка, а Боббэрот поднялся с пола и переминался с ноги на ногу, всем своим обликом воплощая смятение и вину.

— Когда?

— Ммм… часа два назад…

— Почему мне не сообщили?

— Не хотели беспокоить. Думали, сами найдём…

— Уля-а! — воскликнула Диана и «запрыгала» на руках у матери, так что пришлось спустить её на пол. — Дём икать Дзянни!

Диана в свои полтора года уже вовсю разговаривала. В отличие от брата, который упорно молчал до двух лет, а потом выдал… Какую-то сложную фразу на дикой смеси джаммруннита, современного русского и разговорного гатракского.

Н-да… Женя с Талехом до сих пор тщились её перевести.

У джамрану принято записывать и хранить первое слово ребёнка. Влад обычно шутил по этому поводу, что мальчик долго не мог выбрать из лингвистического разнообразия и решил попробовать всё сразу.