Фредерик Пол - За синим горизонтом событий

Джанин, вернувшаяся к созерцанию своих щек, бросила через плечо:

— Мы бы могли наблюдать ее уже несколько месяцев, если бы кое-кто не вывел из строя большой телескоп.

— Джанин! — Когда хочет, Ларви великолепно владеет собой, и на этот раз ей удалось сохранить олимпийское спокойствие. — Я думаю, что это повод для праздника, а не для ссоры, — предельно доброжелательно произнесла она. — Ты ведь тоже так считаешь, Джанин? Я предлагаю всем выпить.

Застегивая на лету шорты, я направился к выходу. Продолжение этого сценария я прекрасно знал.

— Ты собираешься использовать химические ракеты, Ларви? — как можно любезнее поинтересовался я. — Ладно, тогда нам с Джанин нужно выйти и проверить боковые грузы. Может, выпьем все вместе, когда мы вернемся?

Ларви солнечно улыбнулась.

— Хорошая мысль, дорогой. Только мы с папой можем и сейчас немного выпить, а потом присоединимся к вам.

— Одевайся, — приказал я Джанин, чтобы предотвратить язвительное замечание, готовое сорваться с ее языка. Но она, очевидно, решила быть послушной, потому что без лишних слов подчинилась. Мы проверили герметичность костюмов друг у друга, потом позволили Ларви и Пейтеру удостовериться в их надежности, затем пролезли в шлюз и на привязных ремнях выбрались в космос.

Первое, что мы сделали, — это посмотрели в сторону нашего бывшего дома. Надо сказать, не очень ободряющее зрелище: Солнце превратилось в обычную яркую звезду, а Землю я вообще разглядеть не смог, хотя Джанин обычно утверждает, что видит ее.

Второй взгляд по традиции — в сторону Пищевой фабрики, но и тут я оказался не на высоте. Одна звезда в этом беспорядочном скоплении ничем не отличается от другой, особенно на нижних пределах яркости, а их на небе пятьдесят или шестьдесят тысяч.

Джанин работала быстро и на редкость эффективно. Она простукивала болты, крепившие к боку корабля большие ионные двигатели. Я делал то же самое со стальными креплениями. Джанин, в целом, хороший ребенок. Ей четырнадцать лет, и она сексуально озабочена, но она не виновата, что у нее нет подходящего объекта, с которым можно было бы пройти этот нелегкий путь превращения в женщину. Кроме меня, конечно, и еще менее удовлетворительно — ее отца.

Все оказалось в полном порядке, как мы и предполагали. Джанин дожидалась меня у стойки большого телескопа, и показателем ее хорошего настроения было то, что она даже не упомянула, кто свернул эту чертову трубу.

Я позволил ей первой вернуться на корабль, а сам еще несколько минут поплавал в пустоте. Не потому, что мне очень нравился вид давно осточертевшей Галактики. Только здесь, в безвоздушном пространстве, я мог себе позволить побыть в относительном одиночестве.

Мы по-прежнему делали больше трех километров в секунду, но судить о скорости было невозможно — не с чем сравнивать. Казалось, мы вообще не движемся. И так было почти все эти три с половиной года.

Старый Питер — он произносит свое имя как Пейтер — все время рассказывает самые фантастические истории. Одна из них — о его отце, который якобы служил в отряде «оборотней» СС. Легендарному «оборотню» в конце войны не могло быть больше шестнадцати. По словам Пейтера, он должен был перевозить реактивные двигатели для истребителей МЕ-210, которыми только что вооружили Люфтваффе. Героический мальчонка до самой смерти не мог себе простить, что не доставил двигатели вовремя, поэтому летчики Люфтваффе не смогли справиться с «Ланками» и В-17, что, по его мнению, изменило бы ход войны. Всем рассказ показался ужасно интересным, особенно когда мы услышали его в первый раз. Но суть истории заключалась не в этом. Самое забавное, как юный наци перевозил последнее слово техники — в упряжке. Но не лошадей, а быков. И даже не на крестьянской телеге, а на санях. Новейшие турбины — и крепколобый паренек по щиколотки в навозе и с ивовым прутиком в руке.

Болтаясь в безвоздушном пространстве на огромном расстоянии от Земли, которое корабль хичи одолел бы за один день (если бы у нас был такой корабль и мы могли бы заставить его лететь, куда нам нужно!), я ощутил что-то вроде сочувствия к отцу Пейтера. Мы сейчас находились в аналогичном положении. Единственное, чего нам не хватало, так это навоза.

* * *

День тысяча двести восемьдесят четвертый. Изменение курса прошло гладко. Мы забрались в свои системы жизнеобеспечения и привязались к амортизационным сиденьям. Все наше оборудование и баллоны с воздухом аккуратно вписались в предназначенные для них места. Учитывая, что предстоящее дельта-V было ничтожным, мы не очень волновались. К тому же в случае аварии в пяти тысячах астрономических единиц от дома наши системы лишь продлили бы мучения. Но мы аккуратно выполнили все, что положено, как делали это все три с половиной года.