Элизабет Мун - Герой поневоле

Церемонии награждения проводятся по одинаковому сценарию. «Интересно, — думала она, — неужели все, кого награждают, так же глупо чувствуют себя, так же далеки в этот момент от того состояния, в котором совершали то, за что теперь и получают награды?» Почему такое несоответствие? Почему, когда она видела орден Звездной Горы на ком-то другом, она замирала в молчаливом почтении, а когда его вручили ей самой, то сначала она вообще ничего не почувствовала, а потом испытывала только чувство стыда и смущения, когда приходилось его надевать. Адмирал Фоксуорт обращался с краткой речью к каждому, кому предстояло получить награду. Она понимала, что остальные вполне заслуживают эти награды. Но что касается ее самой… Тут что-то не так.

Она вспомнила сеансы терапии. Из темноты выплывало ее собственное лицо. Она сама реальный человек… Она сделала то, что сделала, и все эти слова похвалы обращены именно к ней. Но что-то ее все же волновало… Она попробовала вытащить это из глубины души. Почему другие заслуживают наград, а она нет? Внутренний голос говорил ей: «Ты ее не заслуживаешь». Теперь она знала, как ответить на это, знала, откуда идет этот голос, могла вытащить его с корнем, независимо от того, прорастет семечко снова или нет. Но что еще? Если она действительно станет достойной награды, если ее публично признают достойной награды, тогда… тогда что? Тогда кто-нибудь может смотреть на нее, как она когда-то смотрела на молодых людей, которым вручали ордена. Они будут ожидать от нее соответствующих поступков, поступков, достойных полученной награды.

Она едва не улыбнулась про себя.

Она помнила, как давным-давно, еще до того страшного дня, инструктор по верховой езде наставлял незадачливого ученика: «Не говори мне только, что я дал тебе непосильное задание. Заткнись и поезжай дальше». А потом посмотрел на нее, на маленькую девочку, едва достававшую до коленей больших лошадей. Она наблюдала за всем происходящим из-за барьера манежа.

— Вот, смотри, — сказал он ей, подхватил ее на руки и посадил на другую лошадь.

Она первый раз в жизни оказалась верхом на настоящей лошади, не на пони. Она не боялась, и дух захватывало. Она еще была слишком мала, чтобы no нимать, что не сможет сделать того, что ей велели. Было ощущение, что она летит, — так высоко над землей она оказалась и так быстро неслась. Она даже помнила, как она тогда улыбалась.

— Именно так, — сказал инструктор, снимая ее с лошади. А потом наклонился к ней и тихо добавил: — Будь и дальше такой же, малышка.

Она уже не ездит верхом на пони, она вышла в большой мир. Перед ней большие лошади и большие препятствия, и ей нужно не сдаваться, даже если они станут еще больше…

— Лейтенант Эсмей Суиза.

Она встала, вышла вперед и выслушала краткую речь адмирала Фоксуорта. Она ждала, что он возьмет медаль с лентой, которую держал на специальной подушечке его адъютант, но вместо этого он приподнял одну мохнатую седую бровь и продолжил:

— Знаете, лейтенант, я видел заключение Следственной комиссии.

Эсмей ждала, что будет дальше, но так как адмирал ничего не говорил, она уже начала задумываться, не ждут ли ответа от нее. Но вот он прервал молчание:

— В последнем параграфе делается особое ударение на то, что вам нельзя доверять командование боевым кораблем до тех пор, пока вы не продемонстрируете компетентность по соответствующим дисциплинам. Однако, как я вижу, вы приняли командование кораблем «Топор Антберда» и далее во главе этого корабля участвовали в сражении с вражескими судами. Ваш командир восхваляет вашу инициативу, а мне кажется, ему стоило бы обратить внимание на то, что вы нахально пренебрегли рекомендациями Следственной комиссии. — Адмирал посмотрел на нее, лицо его при этом ничего не выражало. — Что скажете, лейтенант?

В голове все спуталось. То, что она хотела сказать, говорить было нельзя. Что же можно? Что сказать безопасно? А что честно? Наконец она решилась:

— Насколько я помню, сэр, Комиссия рекомендовала мне воздержаться от командования кораблями Регулярной Космической службы до получения соответствующих квалификаций… В рекомендациях ничего не говорилось о кораблях Кровавой Орды.

Последовало длительное молчание. Эсмей уже по-жалела, что не вела себя скромнее. Вот сейчас адмиралы разозлятся на нее. Может, она слишком высоко подняла планку и лошади не взять барьер? Но наконец адмирал улыбнулся и, обращаясь ко всем собравшимся, сказал: