Тимофей Печёрин - Звезды любят сильных

— И есть люди, заинтересованные в том, чтобы убрать этого человека, — дополнил я.

— Не без этого, — согласился «Главный», — но вы кое-что забыли, капитан Орлов. Еще одного человека. Которого обманули, заставив убивать ни в чем не повинных людей. Который сам чуть не погиб, а, выжив, оказался опороченным на всю Конфедерацию.

— Срать я хотел на Конфедерацию, — по слогам, чтобы лучше дошло, произнес я, — и готов это сделать, учитывая место, где мы сейчас находимся. Если я вас правильно понял…

— …нам нужен свидетель, капитан Орлов, — продолжил мою фразу «Главный», — и не какой-нибудь, а вы. Вы в курсе темных делишек, что проделывает Ковальский. Вашими руками и не только. Казнокрадство, взятки, устранение неугодных. Про Кальвин я уже молчу, просто вы тоже должны понимать. Ковальский затеял это нападение, и байку про сепаратистов придумал, ведь не просто от сволоты душевной. Он хотел избавиться от вас. Почему? Вы слишком много знаете. И что из этого? Вы опасны для него. Но нет худа без добра. Тем же, чем вы опасны для Ковальского, вы полезны для нас.

— Не все так просто, господа, — возразил я.

— Если вы о финансовой стороне вопроса, то мы готовы удвоить сумму, обещанную вам за нападение на Кальвин. Кстати, вам, надеюсь, понятно, что Ковальский реально не намерен был вам платить ни юнита. Мы же… ну, пусть не сразу… то есть, пятьдесят процентов сразу, остальное — в течение полугода.

Полгода значит. Полгода меня хотите на крючке подержать. И, впоследствии взять, что называется «в оборот». То есть, мне предлагают сменить одного хозяина на другого, который пока еще заинтересован во мне. Пройдет несколько лет и история повторится. Я стану опасен и для нового хозяина, он захочет от меня избавиться. Не выйдет, господа.

— Какие мы щедрые, — хмыкнул я, — за счет налогоплательщиков.

— Вы еще учтите, — продолжал «Главный», — что мы можем вас убить прямо здесь и сейчас. Или взять под белы руки и отвести на скамью подсудимых. Возможно, ваши подчиненные окажутся посговорчивее.

— Я тоже кое-что могу, — парировал я, положив руку на бластер.

— Не сомневаюсь, — согласился «Главный», — вы, главное, не увлекайтесь. Не надо этих воплей отморозка и угроз «залить кровью космопорт». Мы же понимаем, что вы нормальный человек, а тот имидж создан медиа-службами с нашей подачи. Обывателю нужны герои и злодеи. Когда он сам не может их себе придумать…

— …вы приходите на помощь, — довершил я, а «Главный» одобрительно кивнул. Согласен, мол.

— Так что вы решили, Орлов? — спросил он.

— Ничего я еще не решил, — сказал я почти виновато, — подумать надо. И еще кое-что, насчет подчиненных. Я велел им напоследок, чтобы в случае опасности сваливали, не дожидаясь меня. Вы можете мой корабль хоть в облако атомов превратить, но разве это вам нужно.

— Вы правы, Орлов, — согласился «Главный», — совсем наоборот. Что ж, думайте. Двенадцать часов вам хватит?

После того как я выполнил первое задание солидных людей, другие заказы, кровопролитные и разные, посыпались на меня как из рога изобилия. Убрать, найти, добыть, выяснить. Мое материальное положение улучшалось, причем я по-прежнему считал себя по эту сторону закона. И мало-помалу понял, что зря тратил время, горбатясь на дядю или на Конфедерацию. Пришла пора работать на себя. И, для начала, обзавестись собственным кораблем.

Космический корабль в моем деле — не просто средство передвижения. Это — орудие труда, фактор, повышающий мою эффективность. То, что я не смогу выполнить один и с бластером, при наличии боевого звездолета становится почти развлечением. Если, конечно, звездолет соответствующий — по калибру, количеству и качеству вооружения. И, главное, если он у тебя, а не у тех, кого тебе заказали.

Я прославился — своеобразно и совсем не так, как мечталось мне в детстве. У меня не брали интервью, не просили автографы, и, уж тем более, меня не найти среди музейных экспонатов. И родителям, которых я навестил после Академии всего один раз, не суждено было греться в лучах моей славы. Я подкинул им деньжат, а о работе своей не произнес ни звука. И все-таки слава была. Слава человека, у которого не бывает провалов, а также хватает ума держать язык за зубами. Слава в узком кругу избранных или посвященных, нужное подчеркнуть. На всех остальных, для кого были писаны, злостно нарушаемые мной, законы, мне со временем стало плевать. И была уверенность в одном — пока я нужен Им, всем этим посвященным и избранным, у меня остается право на эти плевки.