Алан Фостер - Панихида

Сидя на корточках за плоским буро-голубым кустом, который едва доходил ему до колена, Кайруна наблюдал, как полдюжины неповоротливых желтых слизняков с маленькими ножками пытались объединенными усилиями сплести себе кокон из чего-то, напоминающего вишневого цвета шелк. Ксенологам еще только предстояло определить природу инстинкта, позволяющего слизнякам с легкостью согласовывать свои микроусилия. Положение в табели о рангах освобождало Кайруну от необходимости анализировать и классифицировать, и он просто любовался замысловатой красотой этого тончайшего феномена инопланетной жизни. Он вдруг проникся сочувствием к техникам, которые сейчас были бы обязаны остановиться, поставить аппаратуру и заняться интерпретацией. Иногда гораздо лучше иметь возможность просто поглазеть.

Выпрямившись, он окинул взглядом лес, которому, казалось, не было предела. Точнее, предел, конечно, был. Псевдовечнозеленые деревья, так похожие на земные, образовывали широкий пояс вдоль экватора планеты. Отправившийся на север или на юг путешественник неизбежно наткнулся бы на одну из громадных полярных шапок, покрывающих большую часть поверхности Аргуса-5. Но предварительные замеры, проведенные с орбиты, показали, что ширина пояса лесов составляет от двух до трех тысяч миль (в разных местах) и между льдами имеется достаточно места для деревьев… А также для подвижных организмов, не все из которых были столь же скромны, как эти слизняки-шелкопряды.

За два месяца исследований они столкнулись с рядом куда более интересных и крупных экзотических форм жизни. Местные плотоядные оказались весьма активными, но не особо впечатляющими — ничего, с чем их группа не могла бы справиться. Наличие хищников не очень портило гостеприимную, хотя и прохладную атмосферу здешнего мира.

— Норвегия.— К Кайруне подошла тяжело дышащая Идар, неся прибор для взятия проб на большом треножнике.— Западная Канада. Тасмания.

Похлопав руками в перчатках, она начала настраивать свои приборы. С их помощью можно было точно заснять любой выбранный фрагмент почвы вместе со всеми его обитателями.

— Мне здесь слегка холодновато.— Кайру на вырос в более теплом климате и, естественно, предпочитал таковой. Чистая атмосфера, насыщенная кислородом, который в изобилии вырабатывали нетронутые леса, несколько компенсировала прохладную погоду. Это, конечно, не мороз, но желание бегать в шортах возникало разве что у стоиков. Его же вполне устраивала утепленная куртка и ботинки.

— Такая погода не остановит колонистов.— Идар наклонилась к окуляру, подстроила разрешающую способность и снова посмотрела в окуляр.— Некоторые назовут здешний мир раем.

— Если и раем, то со слишком близким горизонтом.— Кайруна посмотрел на север. Они работали в тысяче миль от северной полярной шапки, но, когда он глядел на резкую голубую линию горизонта, ему все время казалось, что он видит сияние льда.

— Хорошо, это не будет второй Новой Ривьерой. И что с того? По крайней мере, планета выглядит лучше, чем Пройкон, и люди захотят ее заселить,— не отрываясь от прибора, Идар пожала плечами.— Здесь полно мест, где можно обосноваться. Океаны невелики, поскольку основная масса воды сосредоточена в полярных шапках в виде льда. Людям тут понравится,— подняв голову от окуляра, она ухмыльнулась.— Сплошные плюсы.

Кайруна подумал и согласился. Этот грубоватый голос, который сейчас возражал ему, всегда заставлял его улыбаться и вздрагивать одновременно.

— Плюсы! Ха! Для меня они не имеют значения!

Уныло улыбаясь, оба техника обернулись к подошедшему человеку. Элвин представлял собой нечто невысокое, светловолосое, крепкое и неудобоваримое. Он был опытным членом команды обеспечения, способным соорудить убежище, обеспечить получение очищенной воды, сделать кучу разных приспособлений в полевых условиях, пользуясь при том только карманным набором инструментов. Но он отличался не только замечательным знанием своего дела, но и несносным характером. На борту «Чагоса» его никто нелюбил, даже товарищи по подразделению. Если Элвин не занимался восстановлением и ремонтом, он брюзжал, ворчал и придирался. А поскольку у него не хватало вежливости заткнуться хотя бы во время работы, любому технику или ученому, чью аппаратуру он возрождал, приходилось стоять и выслушивать его излияния. Однако он и впрямь был мастером на все руки.