Валентин Егоров - Вспомним Сольвейг

В этот момент с железным скрежетом открылась дверь камеры, на ее пороге показались два конвоира в комбезе и с тактшлемами на головах. Один из них переступил порог камера и жестами потребовал, чтобы Иван следовал бы за ними. Всю дорогу они прошли хорошо освещенным широким коридором, но Ивану почему-то показалось, что они постоянно переходили из одного коридора в другой, поднимались по лестницам вверх и даже спускались на пару ярусов вниз. В конце концов, конвоиры его подвели к какой-то деревянной двери, единственной двери во всем коридоре, и снова жестами показали, чтобы он проходил бы в эту дверь.

Дверь легко поддалась под нажимом его руки, Иван вдруг оказался на пороге какой-то лаборатории. Повсюду виднелась какая-то сложная аппаратура, стояли световые приборы, терминалы и компьютеры. Чрезвычайно удивленный этим обстоятельством, он замешкался у двери, не зная, куда ему направляться.

В этот момент послышался мягкий и вежливый мужской голос:

– Проходите к большому компьютеру, сейчас мы обследуем ваши глаза. Нам хотелось бы выяснить, как случилось так, что вы ослепли?

– Да, это с детства у меня! – Попробовал подсказать Иван.

– Да, не беспокойся ты! Этот компьютер поможет нам все установить, как, что и почему такое с тобой случилось! Возможно, он и подскажет, как тебя можно вылечить!

Нерешительно ступая, руками мотая из стороны в сторону, Иван пробирался к светлому пятну, которое, видимо, и было компьютером. В этот момент он почувствовал чью-то руку, которая схватила его за запястье, к чему-то подвела и уже знакомый голос попросту сказал:

– Садись, музыкант, в кресло. Постарайся не вертеться по сторонам! Когда я скажу, смотри, то смотри вперед, не моргай веком и не вращая головой!

Всего несколько секунд этот малозиландец держал его за запястье, но эти несколько секунд многое Ивану рассказали, и не особенно хорошие о нем вещи. По образованию этот малозиландец был глазным врачом, хорошо знающим свое дело окулистом, но по своему характеру и хобби этот доктор был настоящим палачом. Он получал удовольствие не от того, что лечил людей, павлианцев или малозиландцев от глазных болезней, а в том, как он затем медленно их уничтожал. Ему доставляло особо большое удовольствием простым хирургическим скальпелем расчленять гуманоидов, он делал это на высокопрофессиональном уровне.

– Наклонись вперед, положи подбородок на эту полочку. Смотри прямо на меня! Так ты говоришь, что ты слеп с самого детства, но ведь это неправда. Ты ослеп всего несколько недель тому назад.

Честно говоря, Иван не ожидал того, что его разоблачения начнутся на первых же минутах медицинского обследования. Сначала он замер, не зная, что в этой ситуации он вообще может сделать?! Поэтому он ухватился за первую же спасительную мысль, появившуюся в его голове. Он схватился за ментальный зонд, чтобы проникнуть в сознание своего лечащего врача и, разумеется, проник. Головной мозг врача, имени которого он так и не узнал, не имел никаких блокировок, он был свободен для любого доступа. Оказавшись в его сознание, первым же делом Иван постарался ограничить активность его головного мозга, чтобы ему не позволить проникнуть в глубину своего сознания. Иван не хотел позволить своему глазному врачу до конца выяснить, кем же он был на деле, ему нужно было время для того, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию и принять правильное решение.

Ночь выдалась беспокойной, хотя в его тюремной камере сохранялась бесподобная тишина, полная луна светила в окно, которое с внешней стороны было все же обнесено металлической решеткой из прутьев в палец толщиной. Ивана не мог заснуть даже на такой шикарной койке, чистое постельное белье прямо-таки похрустывало под ним, когда он менял положение своего тела. Его тревожили многие вещи, которые напрямую от него не зависели, они развивались по своим правилам и вне пределов его сознания.

Оказавшись в тюремной камере, Иван вдруг оказался в полной изоляции от своих друзей и товарищей, хотя через пару дней ему предстояло стать координатором их действий. Впервые он оказался в положении, когда реальная ситуация от него напрямую не зависела, когда каналы связи были оборваны и не восстанавливались. Дима должен бы, по его расчетам, с ним связаться часа четыре назад, доложить о выполнении своего задания, но и по сию минуту от него не было ни слуха, ни духа! А ему приходится лежать на койке, думать и гадать, что же происходит за стенами его тюрьмы. Последний раз, когда попытался выйти на Болеро Лазанья, тот вдруг его предупредил о том, что за ним пришли тени и собираются его отвести на допрос к Лиходею, маркизу Де Майну. С того времени прошло три часа, а Болеро все молчит и на вызовы не отвечает.