Павел Данилов - Меценаты зла

– Я счастлив, – выдавил из себя Кирилл.

– Вставай, сегодня много дел.

– Ручку подашь?

Теодор сразу посерьезнел. Дружелюбные нотки пропали из голоса бесследно.

– Шутить здесь могу только я. А ты, урод, встал и побежал за мной.

Кирилл продолжал лежать.

Теодор достал пистолет и выстрелил Кириллу в бедро. Пуля сплющилась и с легким звоном упала на пол. Кирилл поморщился – синяк был обеспечен.

На звук выстрела вбежало двое солдат. Каждый держал в руках массивный универсальный автомат. Такое оружие могло стрелять и свинцом, и лазерными импульсами.

– Поднимите его и заставьте идти, – бросил Теодор и вышел.

Громов извернулся и оказался на коленях. Через полсекунды он возвышался над солдатами на полголовы. Несмотря на то, что Громов был уроженцем системы Mare argenteus [2] Mare argenteus – Серебряное море ( лат. ). , где гравитация превышала земную и тайльскую на одну пятую, природа наградила его высоким ростом.

Один солдат пошел впереди, второй упер автомат в спину. Кирилла вывели через тот же люк. Маску с него, наконец, сняли. Спустившись по трапу, он оказался на бескрайней крыше правительственного центра. Кирилл насчитал восемь истребителей и два военных корабля «Альфа 6». «Из чего же сделана крыша? – подумал Громов. – Раз на ней располагается целый космодром». Из-за ближайшего корабля вышли Теодор, четверо солдат и еще двое пленников. Процессия прошла сотню шагов и остановилась недалеко от края крыши.

Кирилл сглотнул, вид поражал и угнетал. Особенно после низких построек родной планеты и провинций Тайлы, куда они обычно доставляли груз. Гротенбург, сердце системы Rex, предстал во всей мощи. Тысячи высотных зданий, с сотнями заводов, мастерских, лабораторий, фирм, университетов. Именно здесь создавалось самое изощренное оружие, что существовало в четырех заселенных человеком системах. В Гротенбурге чеканилась драгоценная валюта планеты Тайлы: золотые короли и серебряные принцы.

– Впечатляет? – спросил Теодор у Кирилла и еще двух пленников. – Люди вроде вас видят эту красоту единожды. Так что наслаждайтесь.

Он засмеялся и нажал несколько клавиш на сенсорном пульте, торчащем из крыши на тонкой белой ножке. Кусок крыши растаял, открывая широкую мраморную лестницу в десяток ступенек.

Теодор пошел первым. Кириллу очень хотелось спустить его по лестнице ударом ноги, но он понимал, что это будет последний поступок в жизни. А так была надежда, что власти во всем разберутся и его отпустят.

Они оказались в небольшом помещении с четырьмя кабинами лифтов. Матовые широкие створки блестели темным серебром.

– Камера минус шесть-семнадцать, – бросил Теодор солдатам, потом с прищуром посмотрел на пленников: – Зайду к вам после ужина.

Затем он зашел в лифт и умчался на нем в одиночестве. Стоило Теодору скрыться, как Кирилл обратился к солдатам:

– Ребята, а вы знаете, за что нас?

Ответом был удар прикладом между лопаток. Громов хэкнул больше от досады и неожиданности, чем от боли.

– Заткнись, – рыкнул солдат, загоняя пленников в грузовой лифт.

Кабина понеслась вниз с такой скоростью, что желудок беспокойно заворочался даже у опытного звездолетчика Кирилла.

Спустившись на двести двенадцать этажей, пленники оказались в светлом помещении с двумя лифтами и четырьмя дверьми с непонятными символами. Видимо, лифтовые шахты были далеко не строго вертикальными, и Теодор сейчас находился в совсем другой части здания.

За столом в помещении сидел грузный мужчина. Перед ним лежал большой планшетный компьютер и два пистолета.

– Куда? – спросил он, меланхолично посмотрев на солдат. Пленников он не удостоил даже таким взглядом.

– Минус шесть-семнадцать.

– Только вчера освободили, – покачал головой вахтер и провел пальцем по экрану.

Щелкнул электрический замок и крайняя дверь открылась. За ней их встретили еще двое солдат. Один держал в руках универсальный автомат, второй сидел за стационарной пушкой, напоминающей оборонительный пулемет. «Зачем столько кордонов? – с удивлением подумал Кирилл. – Словно армию сдерживают».

На середине коридора все солдаты подняли забрала и по очереди подошли к прибору, считывающему сетчатку глаза. После этого дежуривший на пушке боец спросил:

– Куда?

«Раскудахтались», – скривил губы Кирилл. Глаза его бегали по помещению, запоминая каждую мелочь. Громов еще не попал в тюрьму, а уже думал о побеге.

– Минус шесть-семнадцать, – повторил все тот же солдат, видимо, старший в группе.