Генри Олди - Клинки Ойкумены

– Вы – опасный соперник, сеньор Пераль?

– С чего вы взяли?

– Ну, пятеро…

– Я – тюфяк. Меня поколотит столетний паралитик. Поднесите кулак к моему носу – и я героически напружу в штаны. Но маркиз де Кастельбро – гранд Эскалоны. Негоже, чтобы оскорбителя чести Кастельбро било менее пяти человек. Это уронит достоинство его сиятельства. Скажу вам прямо, я огорчился, когда увидел, что палки маркизовых слуг не инкрустированы жемчугом и перламутром. Хотя бы герб… Нет, таких палок я им не прощу.

– Эпиграмма, – сказал Монтелье. – Я читал ее.

– И как? – заинтересовался драматург. – Правда, удачно?

Не дождавшись похвалы, он продекламировал:

Монтелье взялся за кружку:

– Я могу воспользоваться текстом?

– Разумеется.

– Это сопряжено с риском? Я имею в виду, для вас? Маркиз, пожалуй, давным-давно забыл ту историю. И вдруг, в галактическом масштабе, на широкую публику… Мои работы популярны, Кастельбро обидится снова, гораздо сильнее. Если что, дело не обойдется простыми палками. Будет вам и герб, и перламутр с жемчугом. Надеетесь на покровительство Оливейры? Герцог влиятелен, но гордыня маркиза…

– Никогда, – повторил Луис Пераль. – Никто и никогда.

– Что вы имеете в виду?

– Никто, – драматург откинулся на спинку стула. Тени от оконной решетки превратили его лицо в посмертную маску, состарив лет на пятьдесят. – Никто и никогда больше не будет бить меня палками. Вы мне верите?

– Вы позволите мне изменить финал пьесы?

– Вы мне верите?!

– Сперва ответьте на мой вопрос.

– Да. Если вы считаете, что от этого зависит успех фильма – да, черт побери! Но каждое изменение вы будете согласовывать со мной. Поставьте задачу, я пропишу вам диалоги.

– Я капризен, сеньор Пераль.

– А я трудолюбив. Сто тысяч вариантов, если это даст результат! Теперь ваша очередь, сеньор Монтелье.

– Да, – кивнул режиссер. – Я вам верю.

Это кульминация, сказал себе Монтелье. Теперь он – мой.

– Бланка! – заорал головорез с пистолетом. – Еще вина!

– Да!

– Мигель?

– Тысяча чертей! Ты меня слышишь?!

– Мигель, будь ты проклят! Говори громче!

Связь сбоила. Голос в коммуникаторе хрипел, взрыкивал, сбиваясь на жутковатый визг. Так плохой актер играет сатану. Диего Пераль отлично знал, как зал освистывает бездаря, потешаясь над рогами из картона и тряпичным хвостом.

– Куда уж громче?! Диего, ты?

С Мигелем они были на «ты» со времен осады Сонти. И все же… Осторожность, подумал Диего. Трижды осторожность. Я иду босиком по битому стеклу.

– Что я делал у ворот Бравильянки?

– Засовывал кишки мне в брюхо!

– Еще!

– Труса праздновал!

– Сукин ты сын! Еще!

– Выбил зубы капитану Ленуаресу!

– Какие?

– Все!

– За что?

– Он приказал трубить отступление!

– Это ты, Мигелито. Это ты, строевая косточка. Ты договорился?

В ответ громыхнул надсадный кашель.

– Когда это Мигель Ибарра не держал слово? – сварливо поинтересовался контрабандист, прочистив глотку. – Конечно, договорился. Сегодня, в четыре пополудни. Два пассажира. У меня, как в борделе – кто платит, того и любят!

– Я – твой должник. Место?

– На место я вас сам проведу. Звон при тебе?

– Золотом, как обещал.

– Хорошо. Ты где прячешься?

Мигель Ибарра был вторым и последним человеком на всей Террафиме, кому Диего Пераль мог доверить свое нынешнее местонахождение. Первым был отец. Но подставить сейчас отца означало превратиться в сволочь полную и окончательную. Диего разделил бы со стариком последний глоток вина, но не риск окончить дни с кинжалом под ребрами.

– Говори, не бойся, – Мигель неверно истолковал молчание собеседника. – У меня линия защищена. Комар носу не подточит!

Диего представил себе эту защищенную линию. Пехотное каре, дымятся фитили мушкетов, солнце играет на стали обнаженных шпаг. Все ближе лава атакующей кавалерии: всадники привстали на стременах, сабли вознесены над головами, над гребнями касок…

– Переулок Превознесения.

– «Три бочонка»?

– Да. Второй этаж, угловая комната.

– Знаю эту дыру. – Мигель вновь зашелся кашлем. Опасным контрапунктом в кашель вплетались звуки выстрелов, приглушенные расстоянием. – Клянусь гульфиком святого Эраста, тут становится жарковато! Дыму – как на Дровяном бастионе! Помнишь, а? Я нагряну через полчаса. Она с тобой?