Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых

Маленький таёжный городок тонул в сумерках. В воздухе разносились ароматы цветов и непередаваемые запахи тающей под летним солнцем смолы хвойных деревьев. Какое-то время Линденхост молча стоял, вдыхая запахи неугомонной цивилизации, ароматы трав и цветов, слушал писк надоедливых насекомых и всматривался в чернеющую просеку впереди. Потом он вздохнул, и зашагал вперёд, поправив на плечах лямки дорожного рюкзака.

Он уже почти заканчивал своё дело, когда со спины к нему подошёл мальчишка лет восьми и задал вопрос:

– Дяденька, а что это вы делаете?

Тоненький писклявый голосок парнишки едва не привёл старого вояку к гробовой доске. Линденхост взял себя в руки, закряхтел и поднялся на ноги, отряхивая с брюк налипшие иголки и влажную землю.

– Да так, секреты прячу, – спокойно ответил он, повернувшись к ребёнку. – А ты чего тут так поздно? Дома не заругают? – добавил он с улыбкой. Крепкий вихрастый паренёк тряхнул светлыми волосёнками и только вызывающе выпятил нижнюю губу, переводя взгляд с лица незнакомца на странный предмет, вкопанный в землю.

– А что это такое? – спросил он, указав грязным пальцем на небольшую гладкую трубу, торчащую из земли. На трубе виднелись какие-то цифры и надпись, но парень не мог прочесть их. Впрочем, их не смог бы прочесть ни один местный житель данного века.

– Это просто дань уважения двум не слишком ладившим напарникам, – улыбнулся Линденхост, и в уголках его глаз появились глубокие морщинки. – Жили-были два лихих лётчика, – начал он рассказ, беря парнишку за руку и отводя его в сторону ближайшего селения, – один из них потом стал военным лётчиком, а второй подался на вольные хлеба. И звали их Пират и Цезарь…

Линденхост рассказывал мальчику о своих приключениях, опуская нелицеприятные места и обходя острые углы повествования, заменяя юмором и иронией все сцены боя и стычек. Он сумел сделать красивую и героическую сказку, настолько заворожившую белобрысого мальчику, что тот твёрдо решил поступать в лётное училище.

Умолчал Пират только о том, что точно такие же трубки, расположенные в тех местах, где за всю ближайшую историю освоения космоса и катастроф на планетах, не произойдёт никаких изменений, он оставил ещё на Малидакане, Суздале и Ганимеде.

После рассказа Дока о том, что происходило на самом деле, он уже не мог поступить иначе. Дослужив положенный срок, заработав неплохое положение и средства к существованию, но так и не избавившись от неуёмного нрава, Линденхост отправился на те планеты, откуда родом были члены экипажа Реверса.

Столбик с датами жизни и именем Александра Реверса теперь стоял на Суздале, Рысь и Молчун остались в памяти на Малидакане, а неугомонный Шут значился отмеченным на Ганимеде.

Линденхост выгравировал только дату рождения и имена, решив не отмечать окончание славного пути команды «Александрийской Рулетки», так как исчезнувшее в золотом сиянии тело Цезаря не давало ему тогда уверенности в его окончательной смерти. А уж зная Дока, Пират мог предположить, что хитрый ублюдок вернётся и с того света.

Теперь же, дотянув, дожив до тех времён, когда тайм-приводы перестали быть слухами и сказками, Линденхост мог себе позволить появиться где угодно и с какими угодно целями. Условия ничего не подозревавшей туристической компании «Террор» соблюдались, изменений или раскрытия образа туриста времени не происходило, одежда, язык и привычки объекта соответствовали данному веку. А уж чем там на отдыхе занимается престарелый сумасшедший лётчик, являлось его личным делом.

Линденхост хитро прищурился на далёкие тусклые звёзды и подмигнул им:

– Ты даже после смерти от меня не отделаешься, Цезарь. Наши имена на одном столбике.

Небо ответило хмурыми сумерками и налетевшим порывом ветра, сбросившим с головы Линденхоста москитную сетку, вшитую в капюшон. Пират припомнил любимую забаву Дока в лётной академии, сдёргивать полётный шлем с напарника перед самым вылетом, и громко рассмеялся…

Романов не мог поверить своим глазам. Он то и дело сверялся с бумагами, проверял и перепроверял все поставки растительного сырья за последние годы труда. Долгие, кропотливые годы синтеза и воспроизводства самого идеального наркотика XXVII века. И вот, на последнем этапе, когда члены заговора, имевшего целью построение нового порядка, уже собирались на базе, когда команда этого неугомонного десантника Моргана была захвачена, он получил данные, повергшие его в ступор.