Майкл Гаррисон - Свет

— Как-то это грустно прозвучало, — сказал он.

Он взял ее за руку и повел вниз по лестнице, после чего затянул в пустую комнату с двумя-тремя бильярдными столами, а там убил так же стремительно, как и всех прочих. Она глядела на него: интерес в глазах успел смениться удивлением, прежде чем зрачки подернулись пленкой. Он был с ней знаком месяца четыре или около того. В начале их отношений она его описывала как «серийного одноженца»; оставалось надеяться, что теперь ей понятна ирония, если не лингвистическое преувеличение, этого термина.

На улице (передергивая плечами и раз за разом быстро вытирая рот тыльной стороной руки) он на миг словно бы заметил движение — тень на стене, намек на перемещение в оранжевом свете фонарей. Дождь, пороша и снежок летели с небес все разом. Ему показалось, что в месиве этом мечутся десятки светящихся мошек. Искры, подумал он. Везде искры. Он поднял воротник плаща и быстро пошел дальше. В поисках припаркованной машины он почти сразу потерялся в лабиринте пешеходных улиц и торговых павильонов, ведущем к железнодорожной станции. Поэтому предпочел сесть на поезд и несколько дней не возвращаться. Когда же вернулся, машина по-прежнему стояла там: красная «лянчия-интеграль», обладанию которой он, скорее, радовался.

Кэрни бросил багаж — старый лэптоп и два тома «Танца под музыку времени» [1] Многотомный роман английского писателя Энтони Поуэлла — описание быта и нравов английской аристократии и богемы. (Здесь и далее примеч. перев.) — на заднее сиденье «интеграля» и поехал обратно в Лондон, где оставил машину на улице в Южном Тоттенхэме, уверившись предварительно, что дверца не заперта, а ключ торчит в замке зажигания. Потом сел на метро и отправился в исследовательский институт, где проводил большую часть рабочего времени. По соображениям чересчур замысловатым, чтобы в них разбираться, учреждение это располагалось в переулке между Гоуэр-стрит и Тоттенхэм-Корт-роуд. Там они с физиком, по имени Брайан Тэйт, заставили три комнаты компьютерами системы «Беовульф», подключенными к экспериментальному оборудованию, с помощью которого Тэйт надеялся наконец выделить парные ионные взаимодействия из вездесущего магнитного шума. Теоретически это позволило бы разработать метод кодирования данных квантовыми событиями. Кэрни сомневался в успехе предприятия, но Тэйт располагал опытом работы в Кембридже, Массачусетском технологическом и (надо полагать, важнее всего) Лос-Аламосе, засим у того были свои соображения на успех.

Когда в этом здании нейробиологи работали с живыми котами, институт регулярно пытались поджечь наиболее ярые активисты из общества защиты животных. Сырым утром здание все еще источало слабый запах горелого дерева и пластмассы. Кэрни, зная, как возбухла по этому поводу ученая общественность, кропотливо довел до ее сведения, что числится активистом Фронта освобождения животных, а масла в огонь подлил, ввезя в страну пару котят восточной породы, черного котенка и белую кошечку. Они как раз перемещали дикарски тонкие тела на длинных лапках с грацией моделей на подиуме, принимая странные позы и постоянно норовя подвернуться Тэйту под ноги.

Кэрни поднял на руки кошечку. Та мгновение сопротивлялась, потом заурчала и позволила устроить себя на его плече. Котенок, глядя на Кэрни словно впервые, прижал уши и ретировался за лавку.

— Киски сегодня нервничают, — сказал Кэрни.

— Гордон Мэдоуз приходил. Малыши в курсе, что он их не любит.

— Гордон? А зачем?

— Интересовался, что у нас для доклада есть.

— Он так и спросил? — уточнил Кэрни и добавил, подождав, пока Тэйт рассмеется: — Для кого?

— Для кого-то из «Сони», я так думаю.

Теперь была очередь Кэрни расхохотаться.

— Гордон же болван, — сказал он.

— Гордон, — ответил Тэйт, — пробивает финансирование. Тебе это слово по буквам написать? Эф-и…

— Да пошел ты! — бросил Кэрни. — «Сони» Гордона проглотит и не поперхнется. — Он окинул взглядом оборудование. — Они, наверное, отчаялись. Мы на этой неделе что-то получили?

Тэйт пожал плечами:

— Как всегда, одна и та же проблема.

Он был высокий, смотрел мягко, а свободное время, когда такое выдавалось, посвящал разработке вычурной архитектурной системы, исполненной изгибов и завитков, которые, по мнению Тэйта, приближали к «природе». Жил он в Кройдоне с супругой на десять лет старше и с двумя детьми от предыдущего брака. Тэйт предпочитал — вероятно, в качестве напоминания о лос-аламосском прошлом — футболки боулинг-стиля, очки в роговой оправе и аккуратную стрижку, придававшую ему сходство с Бадди Холли.