Мишель Подымски - Интерфейс

Лючия не знала, что Руперт получил бессмертие, а он не спешил ей об этом рассказывать. Сперва он планировал договориться с врачом о такой же операции для неё.

Медиссон стоял, переминаясь с ноги на ногу, улыбаясь и любуясь городом. Он был здесь тысячи раз, но сейчас смотрел на это место как-то иначе. Оптимистично. С верой в будущее.

На крыши округлых зданий, невысоких в этой части города, падал бледно-розовый, цвета новорожденного поросёнка, снежок. Казалось, каждая снежинка перед тем, как упасть, ненадолго замирает в воздухе, осматривается вокруг и только потом, выбрав идеальное место для приземления, опускается вниз. Небо Каллисто не было похоже на своих собратьев в Патрии или Алмуньи. Ни в одном из миров человечество не встречало такого неба. Оно было низким и бледным с розовым оттенком. В нем то и дело наблюдались вспышки. Верхние слои атмосферы Каллисто имели высокий электрический заряд, поэтому молнии возникали даже посреди ясного дня. Но сейчас это небо застилали тучи.

Облаками в привычном человеческом понимании, по крайней мере, понимании тех, кто вырос в другом мире, это было назвать сложно. Скорее клубящийся розовый туман, настолько густой, что казалось, можно ухватиться за него и оторвать кусок. Складывалось впечатление, что туман живой. Что в нем пульсирует кровь. Что она несется с огромнейшей скоростью по венам подобного туману организма, наделяя его жизнью. На самом же деле то, что походило на кровь, было отражением облаками вспышек в верхних слоях атмосферы.

Снег мягко касался магнитной магистрали и сразу же таял, оставляя после себя лишь воду. Но все, кроме теплой магнитной дороги, было покрыто снежной розовой ватой. Раньше Руперта бесила вся эта розовость зимы Каллисто, но сейчас он улыбался и ей. Зима здесь была теплее, чем в Патрии, но вместе с тем и более снежная. Когда осадков не было, отсюда прекрасно проглядывалась вершина трехкилометровой башни «Ассаж», возвышающейся над городом. Конструкция, выглядевшая как поставленные друг на друга исполинские хрустальные шары. Вырастили эту башню пятьдесят лет назад, и служила она главным офисом мегакорпорации и резиденцией её владельца Стивена Райза.

В ясную погоду её, отблескивающую и переливающуюся в солнечных лучах, можно было увидеть почти с любой точки в этой части города. Опора небес — такое было неофициальное название этого строения. Самого высокого здания в истории человечества. Что-то было философское в том, что человек возвел эту башню не в своем родном мире, а здесь, в Каллисто.

Показался автобус. Официально этот транспорт автобусом не назывался, но разве человека просто отучить от въевшихся в обиход названий? Серебристый блестящий цилиндр плавно левитировал над магистралью на высоте около метра.

Медиссон сильнее сжал в руке букет живых цветов, которые плавно выгибались, словно уворачиваясь от падающих снежинок. Пригладил немного вьющиеся темные волосы средней длины. Хоть Руперт недавно модернизировал свою шевелюру так, что растрепаться она не могла и больше напоминала волосы статуи, чем человеческие, ему все равно нравилось её поглаживать.

Он глубоко вдохнул чистый воздух и опустил руку в карман юбки. Мужские юбки, длиной почти по пяты, опять медленно входили в моду. Хоть большинство мужчин не спешили сменять брюки на юбку, но Руперт был одним из тех, кто первым следовал модным течениям. А еще он, как любой или почти любой человек, выросший в Патрии, любил местный воздух.

В отличие от воздуха Земли-1, прошедшего через пару сотен лет под руку с двигателем внутреннего сгорания и экологическую катастрофу, местная атмосфера обладала первозданной чистотой. Люди, проходившие сюда из праматери человечества, первое время не могли им надышаться. Их буквально пьянил каждый вдох в этом мире. Патрийцы, хоть раз побывавшие в Алмунье или Каллисто, больше никогда не хотели возвращаться на родину. Там, в Патрии, ежедневно приходилось делать инъекции, позволяющие дышать испорченным человеческой цивилизацией воздухом. Богачи могли позволить себе модификацию легких, избавляющую от инъекций, но таковые в Патрии и не жили.

Автобус остановился напротив Медиссона. Входная дверь открылась, к ногам Руперта опустились ступеньки. Он улыбнулся девушке на рекламной вывеске, вдохнул аромат цветов и вошел в транспорт. Усевшись на свое любимое место, спереди возле окна, он послал сигнал с мозгового интерфейса Лючии и, закрыв глаза, откинулся в кресле, предвкушая встречу. В автобусе, кроме Медиссона находилось еще шестеро пассажиров, и Руперт даже не заметил сидящего на одном из задних сидений бледнокожего человека с безразличным взглядом мертвеца.