Автомобиль был странный, Герман долго пытался опознать салон, но сделать этого так и не смог. Ему даже показалось, что машина не отечественная, а японская. Только не мог понять, зачем ее перекрасили в серый и хаки: камуфляжные пятна заметил, когда его тащили.
— А чего мы сразу не проехали как белые люди? — поинтересовался Герман у снимающего фуражку Вагеля.
— Потому что, Гера, тогда бы мы перлись к автотранспортным воротам, это еще полкилометра, и проходили бы процедуру досмотра, записи номеров в карточку и все тому похожее. А еще там стоят камеры, и мне не очень бы хотелось фотографироваться с твоей мордой.
— А здесь, можно подумать, не стоят.
— Здесь — нет. Это калитка для своих. Сюда вообще никто, кроме нашей заставы, не суется…
Дорога оказалась кошмарной, освещавшие ее фонари были отставлены друг от друга на немилосердные расстояния. Ехать приходилось очень медленно, и все равно то и дело машина подпрыгивала на камнях или начинала крениться на левый бок. Справа бесконечной темной пустыней тянулись Великие трансформаторные поля — мертвый пейзаж, обнажавшийся только когда лучи пограничных прожекторов начинали вычерчивать по сопредельной территории сложные узоры.
— Тут до самой нашей точки такое дело, — сказал Вагель, кивая в сторону полей, — горелый шлак и ни хера больше.
Глядя в окно, Герман вдруг вспомнил, как сюда отправлялась Ленка.
В последний вечер, когда все собрались, она уже не ревела, а просто тихо качалась на стуле. Ее отец, дядя Коля, снова капал в стакан валокордин. Мать, тетя Таня, плакала, а на полу возле нее сидели Герман с братом Борькой и не знали, что делать. Герман прокручивал в голове разные варианты побега, один фантастичнее другого. Борька тоже о чем-то думал, кусая губы.
Ленка была их двоюродной. В детстве они вместе строили дома из диванных подушек и регулярно получали за это. Потом дядя Коля устроил дочь в Горный институт, очень этим гордился и хвастал ее оценками на всех семейных посиделках. И вот Ленку как горного геолога мобилизовали в секретную армейскую экспедицию за периметр. Само собой, добровольцем.
Тетя Таня уже без сил шлепала себя рукой по виску.
— Надо прятать ее в гараже, — причитала она, — Коля, ты слышишь меня?
Дядя Коля рассеяно кивал и протягивал Ленке стакан. Та отпихивала его руку.
Через два дня Ленкина экспедиция стала четырнадцатой, что ли, неудавшейся попыткой пройти сквозь поля…
Наблюдательный пункт, к которому ехали Вагель с Германом, оказался оборудован прямо в скале. В камне были грубо вырублены разные по размеру ступени, ведущие вниз, в маленькую душную комнату-пещеру. Свет давала стоявшая на сбитом из необтесанных досок столе керосиновая лампа. Благодаря ей становилось понятно, что в дальней стене прорублено маленькое — разве что голову высунуть — оконце, а из мебели кроме стола в наличии только два табурета.
— Этого пункта как бы нет, — объяснил Вагель, — он еще довоенный, и непонятно, кому принадлежал. Командование у себя в планах не нашло, хотя территория, конечно, наша. И еще один такой на четвертой заставе есть. Мы пользуемся, но на баланс он не принят. Поэтому как бы необорудованный.
— Артефакт, — хмыкнул Герман. Он обошел комнату, разглядывая в свете фонарика сваленные в ее углах предметы: здесь были ящики из-под минометных мин, тяжелые бинокли, стопка старых газет и две пары резиновых сапог. — А козырные у вас интерьеры.
— Ну так! Мощь рабоче-крестьянской Красной армии!
Вагель зажег еще одну лампу и уселся на трехногий табурет у стола.
— Надо пожрать, — объявил он. — Кстати, принеси один бинокль, будем смотреть за погодой.
Герман поднял с ящика тяжеленный металлический прибор на ножках и уронил его на стол. Вагель привычным движением закрепил ножки, накрутил приближение, но сам смотреть не стал.
— Можешь полюбопытствовать, — предложил он Герману, — правда, до утра все равно ни черта видно не будет.
— Хочешь сказать, что мы здесь будем до утра торчать? Разве в светлое время идти не сложнее?
— А мы никуда уже не пойдем, — сообщил Вагель, доставая из кармана свой коньячный напиток и присасываясь к бутылке. — Просто некуда. Здесь, Гера, самый край.
— Подожди, — Герман сел на табурет напротив Шурика. — Коридор-то где? Это еще куда-то надо двигать?
Вагель хмыкнул, мотнул головой и уставился на Германа:
— Какой коридор? Мы же ехали — ты сам все видел, мы по самую жопу в полях. Здесь крайняя точка, выступ в их территорию. Но это, блин, слепая кишка, она никуда не ведет.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу