Харуюки передал по связывавшему их нейролинкеры кабелю тихий мысленный голос:
— Этот человек — твой учитель? Партнёр?
После небольшой фазы донёсся тихий ответ:
— Нет. Он выступал пятьдесят лет назад.
— Ты… хочешь быть как он?
— Скорее… он мой кумир. Глупо надеяться на то, что я смогу быть как он. Понимаешь, в 1990-х годах он победил в шести национальных чемпионатах. Этот рекорд до сих пор не побит. [2] Речь идет о Миядзаки Масахиро.
— А-а… какая лучшая попытка?
— Три победы. И даже это величайшее достижение.
Выходит, на фотографии перед ним изображён лучший кендоист в истории Японии… да что там, всего мира. Осознав это, Харуюки прошептал:
— Интересно, как себя чувствуют такие сильные люди?.. У них, наверное, нет ни сомнений, ни тревог…
— …Когда он закончил спортивную карьеру и стал тренером, у него взяли интервью. Тогда он сказал: «Я так ничего и не постиг. Я словно брожу по тёмному тоннелю и никак не могу отойти от входа.»
— Эх… ясно… — со вздохом ответил Харуюки, а затем продолжил свои мысли: — Но если ты бродишь в темноте, откуда ты знаешь, что это вход? Может, ты уже нашёл выход?
Харуюки на мгновение прервался, а затем продолжил.
— Я понимаю, что меня с ним сравнивать ещё глупее… но… но и я так часто думал о том, что застрял в безвыходном тоннеле… но всегда находил выход. Всегда… да, за выходом обнаруживался лишь следующий тоннель… но всё же …
Отчаянно пытаясь подобрать слова, Харуюки повернул голову влево и посмотрел на профиль лежащего в метре от него Такуму. За бледными щеками и дужками очков были видны всё ещё полные слёз глаза, которыми тот продолжал смотреть на постер.
Решившись, Харуюки перешёл на настоящий голос и сказал то, что на самом деле хотел:
— Таку… ты только что ради меня прервал свой собственный Тёмный Удар. Ты пошёл наперекор ISS комплекту и застрелил самого себя, чтобы спасти меня. Я верю, что это и был настоящий ты. Пусть ты обратился к комплекту единожды, пусть управлял силой тьмы… но я верю, что ты можешь разрубить эту связь и пробиться к выходу из тоннеля.
Он не произнёс эти слова раньше, потому что губы его сковывал страх. Он боялся того, что после их разговора он встанет, попрощается с ним и пойдёт охотиться на Маженту Сизза, а потом и на Общество Исследования Ускорения.
Но даже после того, как Харуюки закрыл рот, Такуму продолжил какое-то время молча смотреть в потолок.
Прошло около десяти секунд перед тем, как он вдруг задал неожиданный вопрос:
— Хару… вчера, когда мы сдавали сольное пение на музыке, ты выбрал в качестве песни «Подарите мне крылья»?
— А… да, — после небольшого замешательства Харуюки кивнул.
Такуму перевёл на него взгляд и слегка улыбнулся.
— Нам предложили столько вариантов, но почему ты выбрал именно её? Кажется, она тебе раньше не нравилась?
— А-а… как бы объяснить… — почувствовав, как страх покидает его грудь, Харуюки натянуто улыбнулся. — У меня не то чтобы была веская причина не любить её… просто раньше мне всегда казалось, что эта песня о «несбыточном».
— …
Такуму молча смотрел на него в ожидании продолжения.
— Наверное, эту мысль мне подкинул мой цинизм, но… первая строчка в песне это ведь «Если бы мне даровали одно желание, я попросил бы крылья», так? Мне отчего-то казалось, что под этой фразой подразумевалось то, что этому не суждено случиться. И эти слова настолько точно отражали моё состояние на тот момент… что я никак не мог заставить себя полюбить её.
Вновь переведя взгляд на потолок, Харуюки вскинул правую руку, словно пытаясь дотянуться ей до неба, скрытого за бетоном.
— Но… когда я послушал выданные нам аудиофайлы и вновь вслушался в текст… я подумал, что я, возможно, не так её понял. Э-э… м-м…
Хуже всего на свете у Харуюки получалось высказывать словами сокровенные мысли. Но он продолжал водить над собой рукой, словно птицей, летающей в небесах, и продолжал говорить:
— Возможно, эта песня не о том, исполнится желание певца или нет. Она о желании достичь беззаботного неба… и о том, как человек, ведомый этим желанием, постепенно движется вперёд. Короче… вот… смысл в том, что…
На этом месте красноречие Харуюки окончательно отказало, и он начал хватать ртом воздух. Начатую фразу закончил Такуму:
— Смысл в том, что важен не результат, а процесс… само состояние непрерывного путешествия…
— Д-да. Именно, — сжав вытянутую руку в кулак, Харуюки бодро продолжил. — Давным-давно Черноснежка-семпай сказала мне, что сила не означает стремление к победе. А потом и Синомия сказала, что истинная сила — в том, чтобы двигаться вперёд, несмотря на все поражения, падения и ошибки… вот я и подумал: может, в этой песне поётся про то же самое?.. И тогда мне стало немного стыдно за то, что я не полюбил эту песню раньше… хотя, быть может, я стал терпимее относиться к ней просто потому, что умею летать в Ускоренном Мире…
Читать дальше