Рэки Кавахара - Ускоренный мир 8 - Двойная звезда судьбы

— Вот поэтому тебе ещё далеко до гурмана! Не знаешь ты всей прелести пропечённых без кожуры баклажанов с имбирём и соевым соусом…

Наблюдавший за их разговором Такуму деликатно прокашлялся и вставил:

— Ну что вы так. Баклажаны хороши и жареные, и печёные, но самые лучше — солёные, разве нет? Для меня вкус лета — это именно синие баклажаны прямо из банки.

Слова эти из уст восьмиклассника прозвучали так странно, что Тиюри и Харуюки тут же переглянулись и задумчиво хмыкнули.

— Таккун, ты меня извини… но солёные баклажаны… вот это реально губка…

— Да и я их не особо… может, они тебе нравятся именно из-за цвета? Ты ведь синий аватар…

— Ч-чего? Цвет аватара тут вообще ни при чём! — произнёс Такуму с задетым видом, и Тиюри дружески похлопала его по плечу.

— А-ха-ха, прости-прости! В качестве извинения я к следующему разу попрошу маму, чтобы она засолила тебе баклажанов!

Глубоко в своей душе Харуюки осознал, что они уже очень давно не собирались за столом втроём и не говорили так простодушно.

Кольцо отношений, связывавшее Харуюки, Тиюри и Такуму, на сегодняшний день было до невозможного хрупким.

Отношения между Такуму и Тиюри, начавшими встречаться в пятом классе зимой, после случая с троянской программой прошлой осенью пришлось восстанавливать с нуля, и какое-то время они сторонились друг друга. Но вскоре Такуму перевёлся в Умесато, а в начале их второго года в старшей школе Тиюри стала бёрст линкером, что привело к тому, что дружба, связывавшая их всех, начала потихоньку крепнуть.

А после тяжёлой битвы с мародёром Даск Тейкером, атаковавшим Харуюки, эти отношения окончательно окрепли. Но…

Но теперь они строились на основе того, что все они — бёрст линкеры и состоят в Легионе «Нега Небьюлас». Если бы кто-то из них лишился бёрст поинтов и потерял бы воспоминания об Ускоренном Мире… даже Харуюки не знал, пережили бы это их отношения.

Ясно лишь одно — нельзя бояться возможных опасностей.

Им нужно нестись вперёд, сокрушая все стены на своём пути и бежать к чётко очерченной цели. К горизонту под названием «десятый уровень», цели командира легиона Черноснежки…

Придя в себя, Харуюки приготовился потянуться к тарелке вилкой.

Но тут…

— Хару, если ты их так любишь, то давай меняться — я тебе баклажан, а ты мне вот это!

С этими словами Тиюри ловко подбросила ему в тарелку баклажан, и моментально выловила внушительный кусок курицы.

— А, а-а-а-а! Эй, я ведь его с таким трудом раст… то есть, я так хотел его съесть!..

— М? Ты ведь говорил, что баклажаны любишь в сто раз больше чем курятину.

— Не говорил! Верни-и! — со слезами на глазах пытался убедить он её, но сочная цыплятина уже оказалась во рту у Тиюри.

— М-м, вкуснотища… чтобы растянуть этот вкус, я готова даже ускориться…

— Н-ну бли-и-и-ин!

Такуму сокрушённо смотрел на то, как Харуюки топает ногами в бессильной ярости, а затем…

— Фх, ха-ха… а-ха-ха!

…он задорно рассмеялся.

Этот смех тут же подхватила Тиюри, а потом и Харуюки. И смеялись они долго, не выпуская из рук вилок.

После дружной приборки обеденного стола дело дошло и до обещанной домашней работы.

Они уселись рядом друг с другом на диванном наборе в зале и запустили программы для выполнения домашней работы. Программу разработали в фирме, принадлежащей той же образовательной компании, что владела школой Умесато, и функции копирования ответов в ней не предусматривалось. Более того, даже если попытаться соединить нейролинкеры в местную или проводную сеть, ответы других людей увидеть не получилось бы. Произнеся «бёрст линк» и оказавшись в базовом ускоренном пространстве, эти ограничения, конечно, можно обойти, но этим методом Харуюки пользовался только в случае крайней необходимости — когда до урока оставалось пять минут, а у него ещё ничего не сделано.

Поэтому они поступили по-другому, развернув на столе большой лист виртуальной бумаги и выполнив домашнюю работу «старомодным» способом — расписывая ответы на ней руками. С математикой и японским они покончили за сорок минут. Если бы Харуюки делал всё сам, у него ушло бы в два раза больше времени.

Когда их руки дошли до игровой коллекции Харуюки, которую не трогали уже очень давно, на часах не было даже восьми.

Пусть игровые консоли были такими старыми, что их уже нигде не чинили, пусть их приходилось подключать к висящему на стене плоскому экрану, пусть он и показывал картинку в жалком разрешении 1920×1080, пусть самим играм было уже больше тридцати лет, но играть в них всё равно чертовски интересно, во многом благодаря откровенным демонстрациям жестокости, вызывавших неизменный дружный восторг. В сегодняшних играх такого нет и близко.