Дэвид Джонсон - Робокоп III. Буллит

Мэрфи и Льюис разделились. Льюис побежала в обход, а Мэрфи бросился вверх по лестнице…

Услышав голоса, Мэрфи выглянул за угол. Двое преступников несли ящик с деньгами. Одни был высокий, лет сорока, в куртке и кожаной кепке. Другой чуть пониже и несколько помоложе его. Они вошли в комнату и поставили ящик на пол.

Мэрфи выскочил из-за угла и направил пистолет в сторону преступников:

— Не двигаться!

Высокий рванулся к стоящему перед ним табурету, на котором лежал карабин. Мэрфи выстрелил, и тот покатился по полу, схватившись за живот.

Сержант вызвал по рации Льюис, но она не ответила. А через несколько секунд он услышал за спиной голос:

— Эй, парень, отпусти-ка его!

Мэрфи оглянулся. Метрах в пяти от него стоял узкоглазый тип с направленным с его сторону карабином. Еще один вооруженный преступник стоял на железной лестнице вверху. В это мгновение тот, который находился в комнате, резко бросился в сторону Мэрфи и вышиб у него пистолет…

Один из преступников ударил сержанта прикладом карабина по ногам. Он упал, как подкошенный.

— Где твой партнер? — услышал он над собой чей-то злобный голос.

Мэрфи молчал. Его снова ударили карабином, на этот раз в плечо. Неожиданно из-за угла послышался голос:

— Эй, ребята! Его партнерша была наверху. Такая сладенькая, как карамелька.

Мэрфи не видел говорившего, но вскоре услышал над собой его тяжелое дыхание.

— Я отправил ее вниз, ознакомиться с нашими достопримечательностями…

Пуля насквозь прошила ладонь Мэрфи, которая тут же превратилась в кровавое месиво. Мэрфи стал хватать ртом воздух. Боль была такая ужасная, что лучше было сейчас умереть. Тут же последовали новые выстрелы.

Бронежилет, который был надет на сержанта, спасал его от смерти, но не спасал от боли. Одна из пуль попала в раненую руку чуть пониже плеча. Заряд оторвал руку, лишь на плече остались окровавленные лохмотья кожи.

Последний выстрел пришелся ему в голову…

— Мэрфи, милый, что они с тобой сделали?! Кажется, это был голос Льюис. Послышался шум вертолета. Чей-то голос:

— Быстрей, ребята, быстрей!

Бесконечная черная ночь. Боли не слышно. Только хочется покоя, а мозг насквозь просверливает какой-то непонятный мучительный звон. Где-то далеко-далеко слышны голоса.

— Кровяное давление?

— Падает!

— Дыхание?

— Не прослушивается!

— Присоединяйте аппарат искусственного дыхания!

— Есть!

Несколько мгновений стоит жуткая тишина. Неожиданно она прерывается все теми же голосами:

— Зрачок не реагирует!

— Немедленно готовьте кровь для переливания! Какая у него группа?

— Четвертая.

Снова тишина. Потом появляется какой-то шум, словно крутят ручку старенького радиоприемника, настроенного на короткие волны. Выстрелы. Чей-то смех. Потом слова, которые он уже где-то слышал:

— Эй, ребята! Его партнерша была наверху. Такая сладенькая, как карамелька. Яотправил ее вниз, ознакомиться с нашими достопримечательностями.

Где он слышал эти слова? Где он мог их слышать? Чья партнерша?

Снова шум. И уже другие голоса, где-то совсем рядом:

— Что будем делать?

— Давайте электрошоковую терапию.

— Приготовьте место!

— Готово!

— Аппарат готов!

— Разряд!

— Есть!

Тишина. Сознание отключается. На несколько минут все проваливается в черную бездну.

Неожиданно появляется усталый голос:

— Похоже, мы больше ничего не сможем для него сделать. Который час?

— Шесть пятнадцать, — доносится откуда-то издалека. Вдруг что-то промелькнуло у него перед глазами.

Словно фотовспышка в темной ночи. Снова темно.

Он видит совершенно отчетливо. Рядом с ним стоят несколько человек.

— Он включен, — говорит один из них.

Затем появляется лицо девушки. Потом подходит еще один человек в строгом деловом костюме.

— Мы оставили ему левую руку, — говорит девушка.

— Что? Мы же договорились, что все будет заменено, — недовольно морщится человек в строгом деловом костюме.

Их глаза встречаются.

— О, Господи! Он что, и видит, и слышит нас?

— Это не страшно, потом мы все это сотрем из его памяти, — отвечает ему мужской голос.

— А как насчет его тела?

— Вообще-то он мертв. Я уверен, никаких проблем с полицией у нас не будет. Сейчас мы можем делать с ним все, что угодно.

Каждое слово фиксируется в его мозгу, словно на магнитофонной пленке. Однако на что-либо другое его мозг не способен. Полученная информация не поддается никакой чувственной обработке, потому что самих чувств мозг не вырабатывает.