Светлана Чистякова - Ctrl, Alt, Delete

Арвен тоже не особенно любил всемирную сеть. В социальных сетях не регистрировался, считая это глупой блажью и электронный адрес имел лишь в целях переписки, поэтому отказ Аниты от компьютера только приветствовал.

Они поужинали вдвоём. Посмотрели лёгкую комедию и разошлись по своим комнатам. Во сне, ему приснилась дочь и он проснулся отдохнувшим и в прекрасном настроении. Арвен не слишком доверял снам, но Дана всегда снилась ему перед каким–то очень значимым событием.

Он принял душ и уже добривал вторую щёку, когда к нему в ванную постучалась Анита:

— Арвен, твой телефон звонит уже пять минут! Видимо кому–то очень не терпится с тобой пообщаться.

Он высунулся в коридор, протягивая руку:

— Давай.

Номер был совершенно незнакомым, телефон всё звонил и у него почему–то ёкнуло сердце.

Он нажал на «приём»:

— Алло.

— Арвен, это Эндрю Кухар. Помнишь меня?

Эндрю сидел у окна привокзального кафе, пил экспрессо, наблюдая как ночные огни отражаются в лужах оставшихся после дождя, и ждал автобус. У ног стоял рюкзак, в кармане лежали кредитки, деньги и документы. А вокруг бурлил Веллингтон, в котором уже не было Кэти.

…Их совместный год был идеальным. У его жены была восхитительная улыбка. Как и сама Кэти. Нежная и светлая. Как ангел, спустившийся с небес, специально для него. И он был счастлив. Целый год он просыпался в мягкой постели, принимал душ, чувствуя ароматный запах яичницы с беконом и кофе, доносящийся из кухни их небольшого домика на окраине Веллингтона.

Кэти. Обнять, чмокнуть в щечку с шутливым рычаньем цапнуть пониже спины. Яичница с беконом, тосты, кофе.

— Все, я побежал.

— Хорошего дня, милый.

— Хорошего дня, любимая.

Вечера, наполненные теплом и уютом и жаркие ночи в её объятиях.

Грёбаный обдолбанный придурок, врезавшись на джипе в толпу людей на автобусной остановке, похоронил его счастье на тихом кладбище в пригороде Веллингтона. Как будто он мало пережил, воюя в горячих точках, наравне со спецназом. Как будто злобная старуха отомстила ему за тех, кого он вытащил с поля боя, вырвав из костлявых пальцев её добычу.

Цветы на свежей могиле… Как она говорила? «Пока есть цветы, мы можем надеяться…» И стучало в висках: «Звезда опустилась к тебе в ладонь, смотри не спугни её» …

Кэти… Его потерянный ангел.

После похорон, он — Эндрю Кухар, бывший военно–полевой врач, переживший столько смертей, что казалось, слёз уже не осталось, сидел на выжженной тропическим солнцем траве и глухо рыдал. Сил возвращаться в дом, где он был счастлив, просто не было.

Он продержался месяц, каждый день навещая её могилу. А потом решил уехать, ибо оставаться здесь, где все напоминало о ней, стало совсем невмоготу. Уехать, как можно дальше. От шумных улиц. От могилы Кэти. От памяти. От себя. Он открыл карту Новой Зеландии и наугад ткнул пальцем. Крошечный городок на берегу океана. Самая окраина острова. То, что надо.

Провинциальная больничка оказалась настолько маленькой, что Эндрю бы точно прошёл мимо, если бы не вывеска.

Мистер Тревор, бывший здесь и за главного врача и за всех специалистов сразу, принял Эндрю с распростертыми объятиями. Тут же собрал персонал, состоявший из двух пожилых медсестёр и санитара- аборигена, чтобы познакомить их со столичным доктором. Одна из сестёр, миссис Пибоди, любезно предложила снять у неё флигель. Так что ни с жильём, ни с работой проблем не возникло и уже следующим утром, Энди знакомился с новым местом работы.

Больница была старая, из оборудования присутствовал только видавший виды рентгеновский аппарат, который по словам мистера Тревора «работал через раз», минимум инструментария и медикаментов, и Энди порадовался, что захватил с собой хирургический набор, подаренный коллегами в день его увольнения из столичной клиники. Отделение всего одно, но благодаря стараниям местного персонала, сверкающее чистотой как яичко на пасху, что в провинциальных больницах было большой редкостью. И всего три палаты. Осмотрев две, Эндрю уже было решил, что пациенты здесь лечатся только амбулаторно, когда мистер Тревор открыл дверь в третью.

— Знакомьтесь, мистер Кухар — наш единственный пациент.

В палате лежал молодой парень. Коротко стриженные тёмные кудряшки, обрамляли спокойное бледное до синевы лицо с высокими скулами и удивительно правильными чертами. Чётко очерченные губы трогала чуть заметная улыбка, длинные ресницы оттеняли почти прозрачные веки, под которыми непрерывно двигались глазные яблоки, словно парень видел какой–то сон.