Татьяна Гуркало - Камешки

— Знаю, — сказала Джульетта и как-то странно улыбнулась. — Бергорье он называется. На каком-то древнем языке это означает "последняя крепость". Раньше там была граница королевства, за которой жили варвары. Потом варваров кого завоевали, кого отогнали, а крепость превратилась в город на перекрестке купеческих дорог.

— Ага! — сам не понимая чему, обрадовался Льен. — Точно, Бергорье. Так вот, если я нарушу договор, подписанный моим дедушкой, папе придется потратить уйму времени и нервов, чтобы доказать, что это не считается, если я в итоге женюсь уже после его недействительности. Ну, понимаешь, я ведь начну проявлять знаки внимания до недействительности и юридически это что-то может значить, только никто не уверен в том, что именно. Вот папа со злости и поклялся, что в случае чего женит меня на той дочке градоначальника, потому что она дура, как бабка была. А папа клятв не нарушает. А через полгода свадьба сестры, и договор утратит силу, и никаких проблем не будет. И…

Джульетта встала, попыталась поправить прическу, пригладила рукав на локте, потом подошла к замершему Льену и просто и безыскусно отвесила ему пощечину.

— За что?! — огорчился парень, хватаясь за щеку и отступая к двери. — Я же сказал…

— Сам дурак! — заорала Джульетта. — Я на тебя обиделась! Иди вон, дурак!

— Но… — неразумно попытался возражать Льен.

Джульетта, не глядя, пошарила, рукой по столу слева от себя, схватила коробку с пишущими стержнями и запустила в Льена. Коробка благополучно прилетела ему в лоб и шлепнулась на пол, даже не раскрывшись от удара.

— Но… — все еще не понял в чем не прав парень.

Джульетта нашарила свернувшегося клубком кота, вырезанного из какого-то рыжеватого камня, и Льен как-то сразу вспомнил, что девушка, кажется, левша. Поэтому наверняка попадет. И если попадет в голову этим котиком, то вполне можно заработать сотрясение.

— Давай поговорим завтра! — разумно рявкнул несчастный кавалер и выскочил за дверь.

— Дурак! — крикнула вослед Джульетта.

Когда Шелла, выпроводив Льена и Роана за пределы общежития, вернулась в комнату, Джульетта уже мирно вытряхивала из наволочки свое добро и никуда убегать не собиралась. А еще она улыбалась. Довольно, как сожравшая птичку кошка.

— Что случилось? — спросила Шелла.

— Я обиделась, — жизнерадостно сообщила Джульетта.

— Как-то ты странно обижаешься, — поделилась наблюдением Шелла и стала помогать развешивать по местам вытряхнутую на пол одежду. — У Льена шишка на лбу выскочила.

— Это я в него коробочкой попала, — гордо сообщила Джульетта.

— Зачем?

— Он меня дурой обозвал. Правда, он не знает, что меня, но я все равно обиделась.

— Странная ты, — сказала Шелла и тоже почему-то улыбнулась.

Утро следующего дня для героев началось по-разному.

Роан опять вспомнил о кукле, которую должен был сделать магистр Леска и, так как был выспавшийся бодрый до отвращения, сразу же пошел выяснять на какой стадии находится выполнение обещанного. Заодно он решил купить булочек для Йяды, хотевшей еще поспать. Правда, о них он потом забыл. Не до булочек, когда выясняется, что о кукле любимый руководитель напрочь забыл, да еще и со сна признался, что тратил все свободное время на выяснение чьих-то родственных связей. В общем, вместо булочек пришлось покупать свинину и ваять куклу вдвоем с Леской.

У братца местрессы Йяды были совсем другие проблемы. Ночью он сначала пил, а потом спал в кустах у кабака, то ли брошенный, то ли забытый приятелями. А в тех кустах было сыро и ветрено, из-за чего начали болеть когда-то раненное плечо и поясница.

Деньги у доблестного воина закончились еще накануне, он-то и пил за счет отмечавшего помолвку приятеля. Идти к отцу и рассказывать ему о своих проблемах он не решился. Папе никогда не нравилось такое веселье, он искренне считал, что великовозрастному чаду должно хватать зарплаты на содержание себя любимого. А если не хватает, то поместье лучше оставить племяннику посообразительнее или Йяде с мужем. Потому что единственный сын пустит это поместье по миру. Точно как один из предков большую часть семейного имущества.

Единственному сыну, если честно, не очень то поместье и было нужно. Он не представлял, что с ним делать и как его заставить приносить доход. Служба на границе или в королевской части казалась делом более прибыльным и менее сложным. Но честь, достоинство и семейная гордость заставляли держаться за это поместье до последнего. Потому что было получено предками за достойную службу. А такие подарки следует беречь.