Валентина Спирина - Девять Жизней. Пятница тринадцатое

Алексей прекрасно понимал, о какой «пыли» поётся в композиции, и сейчас он тоже был опьянён. Опьянён самым мощным из всех стимуляторов на Земле – Любовью, которая и является самой настоящей, не синтетической, «Ангельской пылью» и потому еще не знал, верить ему или не верить в происходящее.

Мопед, вернее мокик, будто угадав его мысли, пел рокочущую мелодию, иной раз прерываемую рокерскими риффами. «Ракушка» наушника в правом ухе проигрывала излюбленную тему противостояния Человека и Судьбы.

– Я бы поспорил с этим утверждением, – усмехнулся про себя Алексей, ведя свой мокик вперед. – Наоборот, в последнее время он мне вернул из небытия прошлого замечательную девушку. Пусть и с недостатками, но кто же из нас, живущих на Земле, их лишен?

•

…Утро нового дня для девушки началось крайне непривычно. Да и завершение вчерашнего дня обычным было назвать нельзя. И если до вечера все было стандартным для пятничного дня мая месяца: школа, обед, «домашка», предвкушение отдыха, то вот потом…

Потом из ничего (не отпустили на свидание) вспыхнула ссора с отчимом и мамой, прямым итогом которой стало то, что она узнала о себе много нового и обидного. Казалось бы, не в первый и не в последний раз, но… Но уж, когда дело дошло до полного запрета с их стороны на общение с парнем из параллельного класса, то результат превзошёл все их ожидания. Запретить пятнадцатилетней девушке встречаться с парнем? С парнем, который непостижимым для всех окружающих образом умудрился доказать ей, что на самом деле существует человек, способный испытывать к ней искренние чувства и принимать её такой, какая она есть? Закономерным результатом этого запрета стала настоящая истерика с битьем посуды, ответной матерной бранью и резкой боли в груди, вызванной, в том числе, и смертельной обидой почти на весь этот столь несправедливый, с её точки зрения, мир. Дальнейшие события закрутились в таком стремительной круговерти, что просто захватывало дух и воображение.

Стремительный рывок к тумбочке увенчался телефонным разговором с Алексеем, в ходе которого она просто умоляла спасти её и отвезти туда, где им двоим уже никто и никогда не помешает, где им вдвоём было так хорошо много лет назад. Не прошло и двадцати минут после него, как её «принц» прилетел на своем вороном «коне» – мопеде к входной двери подъезда. В дикой спешке она успела лишь закинуть в сумочку свои очки, пачку сигарет, зажигалку и кое-что позаимствованное у своего отчима, надеть кожаную куртку и вскочить на мягкое сидение, предусмотрительно прикреплённое Алексеем к багажнику. Как раз вовремя! Следом за ней во двор выскочил разъяренный «второй папа» и увидев её вместе с Алексеем, клятвенно пообещал, что они оба очень сильно пожалеют, если не она слезет с мопеда и не вернется в квартиру. Что и он, и его друзья их обязательно достанут. В ответ девушка, удобно усевшись позади своего парня, в совершенно нецензурных выражениях объявила своему «типа предку», куда, с кем и зачем она уезжает, а затем и вовсе нагло пожелала и ему, и его приятелям «удачной погони». После чего начался совершенно безумный даже для такой оторвы, как она, побег. Побег, закончившийся после всех пережитых ими перипетий, здесь, в деревне, на двуспальной кровати. И закончившийся именно ТАК, как она этого сама страстно желала…

Первым звуком, который её пробудил ото сна, стал крик петуха. Для типичной городской девушки, которая видела представителей отряда куриных либо на картинке, либо уже в ощипанном виде, это было в диковинку. Петуху мычанием отозвалась корова, а затем, когда она проснулась уже окончательно, её уши смогли различить жужжание шмеля в палисаднике за окном и странное потрескивание рядом с входом в комнату. То горели дрова в печи, принося тепло в комнату. Девушка повернула свою голову направо, туда, где по её представлениям должен был спать её (после этой ночи действительно ЕЁ) парень. Но Алексея уже не было. Лишь от растопленной им печки шло тепло, а из коридора слышался тихий, но требовательный свист от вскипающего чайника, который, однако, быстро смолк.