Николай Лелюк - Земля – Харриот - колонизация. Проект «Кибернетический человек»

Район, где я жил, отличался отвратительной экологией, грязь и вонь повсюду. Я же был весьма чистоплотен, хоть и жил в этом мерзком зловонном районе, где вольготно себя чувствовали разве что крысы да канализационные слизни, а жил здесь только затем, чтобы сэкономить деньги на любимые увлечения. Мне нравилась классическая музыка: Бах, Гендель, Бетховен, Моцарт, Вагнер, Чайковский, Мусоргский… наверное поэтому в моей квартире была хорошая акустическая система, в магазинах района высокого достатка я покупал любимые музыкальные композиции, нотные сборники и музыкальные инструменты… и потому устроился работать в «Оперный театр» в элитном районе. Моя душа стремилась к прекрасному.

Я не всегда жил в этом Богом забытом месте. Отец мой – уважаемый врач, работающий в элитной клинике. Мать – бухгалтер в преуспевающей компании по продаже очищенного воздуха. Один брат – юрист и адвокат, другой – предприниматель, занимающийся утилизацией вредных химических и радиоактивных отходов. Сестры получили медицинское образование и работают в научно-исследовательском институте. Я же инженер промышленного и гражданского строительства, устроился на работу машинистом сцены в «Оперный театр». Отец, мягко говоря, не одобрил мой выбор, и мне пришлось покинуть отчий дом. Я пустился в свободное плавание, но карман мой не был обременен лишними деньгами, того, что из жалости дал отец, хватило только на покупку квартиры в промышленном районе.

На встречи с друзьями и знакомыми почти не оставалось времени, поэтому мое ночное обиталище не отличалось гостеприимством и образцово-показательной чистотой. Связь с семьей я поддерживал регулярно: навещал мать, встречался со старшими братьями и сестрами. От родителей они унаследовали регулярную плодовитость, поэтому в отчем доме был «детский сад», и «цветы жизни» продолжали приживаться и укореняться в этом саду.

Но вернемся к нашей серой реальности.

Обычно люди, идущие в театр, испытывают позитивный спектр чувств, но окажись они на моем месте энтузиазма от такого похода поубавилось бы. Для начала, мне необходимо было пересечь не менее трех автоматизированных контрольно-пропускных пунктов разных районов, на каждом из которых личность проверяли с помощью биометрических сканеров, запрашивали в информационной базе города разрешение на нахождение и работу в элитной зоне, и лишь получив ответ, пропускали дальше. Затем, в театре меня ждали не моменты созерцания театрального действа, а монтаж декораций к спектаклю, ведение с перестановками и манипуляциями, связанными с машинерией театра, а поздним вечером – демонтаж. Но все это забывалось в те чудные мгновения, когда начинал звучать симфонический оркестр. Тогда я поднимался на вершину блаженства, ведь осознавал, что ради этого стоит жить в этом городе и работать в театре. Машинистам сцены не платили много, зато я имел возможность общаться с интересующими меня людьми, видеть их неподдельные сущности, настоящие, живые, не прикрытые публичными масками.

По пути на службу меня то и дело подстерегали неприятности: то я спотыкался или поскальзывался на ровном месте, то шнурок на ботинке неожиданно развязывался, то грязный дождь спешил испачкать кепку, или увесисто-жирная черная крыса, словно по волшебству, спешила легкой грациозной походкой перебежать дорогу. В промышленном районе нередко можно было наблюдать уличную драку, а порою даже и поучаствовать в таковой. Вообще, ходить тут в чистой одежде и без монтировки я бы не советовал. Поэтому, в жилой зоне среднего достатка, я арендовал шкафчик в одной прачечной, где стирал одежду и переодевался на полпути от дома к работе и обратно. В шкафчике я хранил сменную одежду и монтировку, которую оставлял там по пути в элитный район, и забирал по пути домой. Дорога в одну сторону занимала около часа.

Родные не понимали моего образа жизни. По их мнению я мог бы довольно хорошо зарабатывать и пользоваться всеми (иссякающими) благами цивилизации. «Ты любишь театр? – говорили они мне. – Хорошо! Работай инженером в престижной фирме, покупай билеты на любые спектакли!» Они не разделяли моего стремления не просто увидеть готовый продукт искусства, а узреть, услышать, ощутить и поучаствовать в его рождении! Ради этого я так жил.

Сегодня я вышел из квартиры в грязном сером костюме, спустился с последнего этажа высотного здания, и направился вдоль грязно-слякотных улиц по направлению к первому КПП. Вокруг были лишь бетонные серые высотные дома, в воздухе воняло смесью канализационных и выхлопных запахов, а с неба сыпалась маслянистая черная дождевая взвесь. Рабочие унылой вереницей брели в направлении заводов. И лишь я шел против движения толпы, в сторону контрольно-пропускного пункта. Один изможденный работяга упал на грязную дорогу, к нему никто не подошел. Из шумных пабов только в эти утренние часы не доносились дикие крики адовых посиделок и пьяных драк.