Нил Стивенсон - Алмазный век

Судья Ван выразительно взглянул на мисс Бао. Та мотнула головой. С пострадавшим еще не связались. Пострадавший не обратился в полицию, что уже занятно. Джону Персивалю Хакворту есть что скрывать. Все эти викторианцы такие умники; почему ж их так часто грабят на Арендованных Территориях после ночи шатания по борделям?

– Украденное нашли? – спросил судья Ван.

Чан снова шагнул вперед и выложил золотые часы на цепочке. Потом отступил на шаг, сцепил руки за спиной и стал смотреть на свои ступни, которые почему-то заерзали по полу. Мисс Бао глядела на него.

– Было еще что-то? Может быть, книга? – спросил судья Ван.

Чан поперхнулся, переборол желание харкнуть на пол (судья Ван категорически запрещал делать это в суде) и повернулся, чтобы судья Ван увидел одну из зрительниц: девочку лет четырех, которая сидела на стуле с ногами и, загородясь коленками, шуршала бумагой. Читает украдкой, догадался судья Ван. Девочка водила головой и тихо разговаривала с книгой.

– Смиренно прошу прощения у судьи, – сказал Чан на шанхайском, – и готов немедленно уйти в отставку.

Судья Ван принял это с должной серьезностью.

– Я не смог вырвать улику из рук младенца, – сказал Чан.

– Я видел, как вы голыми руками убивали взрослых мужчин, – напомнил судья Ван. Его родным диалектом был кантонский, с Чаном он объяснялся на сильно упрощенном шанхайском.

– Старость – не радость, – сказал Чан. Ему было тридцать шесть.

– Час полудня миновал, – промолвил судья Ван. – Мы идем в «Кентукки Фрайд Чикен».

– Как угодно судье Вану, – сказал Чан.

– Как угодно судье Вану, – сказала мисс Бао.

Судья Ван перешел на английский.

– Твое дело очень серьезное, – сказал он мальчику. – Мы посовещаемся с древними мудрецами, а ты дожидайся тут.

– Да, сэр, – отвечал насмерть перепуганный обвиняемый. Страх был не абстрактный: мальчик вспотел и трясся. Его уже били палками.

По-китайски заведение именовалось Домом Всепочтенного и Всесокровенного Полковника*. Всепочтенного из-за белой бороденки, знака высочайшего достоинства в конфуцианских глазах. Всесокровенного, потому что сошел в могилу, так и не раскрыв тайну Одиннадцати Трав и Пряностей. Это был первый сетевой фастфуд, появившийся на Банде десятилетия назад. У судьи Вана был личный столик в углу. Однажды он поверг Чана в прострацию, описав авеню в Бруклине, на милю застроенную предприятиями быстрого питания, подающими жареную курицу, причем все они сплагиачены с «Кентукки Фрайд Чикен». Мисс Бао, выросшая в Остене, штат Техас, спокойнее восприняла эту байку.

Весть об их приходе распространилась молниеносно: ведерко уже стояло на столе. Посредине аккуратно расположились пластмассовые стаканчики с соусом, капустным салатом и картошкой фри. Как обычно, ведерко поставили перед стулом Чана, которому и предстояло употребить большую часть курицы. Несколько минут они ели в молчании, беседуя глазами, еще несколько – разговаривали о пустяках.

– Текила – мать обвиняемого и девочки, – сказал судья Ван, когда пришло время перейти к делу. – Где-то я уже слышал это имя.

– Оно дважды звучало у нас в суде, – сказала мисс Бао и напомнила предыдущие случаи: первый, почти пять лет назад, когда казнили Текилиного сожителя, и второй, трехмесячной давности, очень похожий на сегодняшний.

– Ах да, – сказал судья Ван, – второй припоминаю. Мальчик и его друзья избили мужчину, но ничего не украли. Мальчик отказался что-либо объяснять. Я приговорил его к трем ударам палкой и отпустил.

– Есть основания предполагать, что пострадавший растлевал его сестру, – вставил Чан, – во всяком случае, он уже проходил по подобному обвинению.

Судья Ван выудил из ведерка куриную ножку, разложил на салфетке, скрестил руки на груди и вздохнул.

– Есть ли у мальчика хоть какие-нибудь родственники-мужчины?

– Никаких, – отвечала мисс Бао.

– Кто мне посоветует? – Судья Ван часто задавал этот вопрос – он считал, что подчиненных надо учить.

Мисс Бао ответила с должным почтением:

– Учитель сказал: «Благородный муж стремится к основе. Когда он достигает основы, перед ним открывается правильный путь. Почтительность к родителям и уважение к старшим братьям – это основа человеколюбия».

– Как применима мудрость Учителя к этому случаю?

– У мальчика нет отца, значит, сыновней почтительностью он обязан государству. Вы, судья Ван, представитель государства, и вряд ли ему доведется встретить других. Ваш долг – примерно наказать его, скажем, шестью ударами, чтобы пробудить в нем сыновнюю почтительность.