Нил Стивенсон - Алмазный век

У разных банков – разные проценты, минимальные ежемесячные взносы и тому подобная дребедень, но Бада это не колыхало. Его колыхало, что будет, если он не сможет вернуть долг, и, послушав для вида всю эту тягомотину, он с притворным безразличием, словно между делом, спросил про взимание недоимок. Банкир глядел в окно, прикидываясь, будто не слышит.

Заиграл джаз, появилась картинка: дамы и господа всех цветов и оттенков, совсем не похожие на опустившихся должников, сидят за столом и собирают какую-то блестящую белиберду. Делали они это с явным удовольствием, попивая чай и весело переговариваясь. Чай насторожил Бада, который при всей своей дремучести отлично знал, как охмуряют его брата. Слишком много чая они пьют.

Ему понравилось, что мужчины и женщины сидят вместе и что на них не робы, а цивильная одежда. «Банк «Павлин» поддерживает всемирную сеть чистых, безопасных и уютных работных домов, так что, если вы станете жертвой непредвиденных обстоятельств или неразумно распорядитесь полученным кредитом, вас поместят близко от вашего дома до тех пор, пока недоразумение не уладится. Насельникам работных домов банка «Павлин» предоставляются отдельные койки, а некоторым и отдельные комнаты. Естественно, пока вы гостите у нас, ваши дети остаются с вами. Условия труда – одни из лучших в отрасли, высокая добавленная стоимость наших ювелирных изделий означает, что при любом масштабе затруднений они разрешатся практически мгновенно».

– А как вы заставляете, э, клиентов прийти, когда пора? – спросил Бад.

На этом месте банкир потерял интерес к происходящему, выпрямился, обошел стол, сел и стал смотреть в окно на Шанхай и Пудун.

– Буклет не рассматривает этот вопрос, – сказал он, – поскольку большинство потенциальных клиентов не разделяют вашего пристального внимания к подробностям затронутой процедуры.

Он дернул носом, словно опасался вдохнуть что-то дурнопахнущее, и разгладил бородку.

– Принудительные меры рассчитаны на три этапа. Для них есть благозвучные названия, но вы можете считать их, в порядке возрастания, вежливым напоминанием, превышением вашего болевого порога и показательным уничтожением.

Бад подумал было устроить парсу показательное уничтожение, но в банке наверняка стоит мощная охранная система. Кроме того, в перечисленных мерах не было ничего необычного, и Бад был даже благодарен, что ему выложили начистоту.

– Ладно, зайду попозже, – сказал он. – Можно прихватить буклет?

Парс махнул рукой, дескать, берите, какой разговор. Бад вышел на улицу и отправился искать более легких денег.

Три фасетчатых зерна семечками исполинской тыквы плыли вечером в пятницу над садами и крышами Атлантиды Шанхайской. Две причальные мачты высунулись из крикетных овалов Парка Источника Виктория. Маленький дирижабль остался висеть, два другие снизились над лужайкой. Их заполненные пустотой оболочки были по большей части прозрачны и не заслоняли свет, а окрашивали желтым и дробили на множество солнечных зайчиков, которые дети в нарядных кринолинах и коротких штанишках тщетно пытались ловить руками. Играл духовой оркестр. Из-за фальшборта «Атлантиды» махала рукой крошечная фигурка. Дети знали, что это и есть виновница торжества, принцесса Шарлотта; увидев ее, они тоже замахали и закричали.

Фиона Хакворт гуляла по Королевской экологической оранжерее за руки с родителями, которые надеялись, что так она не успеет изгваздать новое платьице. Стратегия не вполне себя оправдала, однако Джон и Гвендолен сумели собрать значительную часть грязи на перчатки, откуда та улетучилась прямо в воздух. Современные дамские и мужские белые перчатки делаются из бесконечно малых грязеотталкивающих фабрикул – провел рукою по луже, и через несколько секунд перчатка снова белоснежная.

Иерархия салонов на «Эфире» в точности соответствовала статусу пассажиров: переборки и внутреннее убранство между рейсами раскладывались на молекулы и затем собирались снова. Лорду Финкелю-Макгроу, его трем детям, их супругам и Элизабет, (первой и пока единственной его внучке) спустили отдельный трап, который доставил их в анфиладу кают на самом носу, откуда открывался почти полукруговой обзор.

За Финкелем-Макгроу разместились каюты бизнес-класса. Они предназначались для лордов – привилегированных акционеров, по большей части простых графов или баронов. Здесь преобладали дедушки с малолетними внуками. За ними следовали директора; их золотые цепи, обвешанные электронными почтовыми ящичками, телефонами, табакерками, фонариками и прочими безделушками, круглились на черных жилетах, призванных скрадывать выпирающие животы. Их отпрыски в большинстве своем достигли того возраста, когда дети не умиляют никого, кроме собственных родителей, роста, при котором природная живость не столько восхищает, сколько пугает, и той степени умственного развития, на которой милая детская непосредственность оборачивается недетским хамством. Пчелка, летящая за нектаром, радует глаз, хоть и таит в хвосте ядовитое жало; но шершень, преследующий ту же цель, заставляет нас озираться в поисках газеты или мухобойки. На широких эскалаторах, ведущих к каютам первого класса, можно было наблюдать немало отцов в съехавших набок цилиндрах, которые, шипя сквозь зубы и озираясь – не видит ли кто, – хватали за локти расходившихся чад.