Игорь Николаев - Город Тьмы и Дождя

А в Штатах шел обратный процесс. Что-то произошло в Америке на грани между войной и миром, что-то очень важное, в самых верхах, но тщательно скрываемое и не афишируемое... То, чего не смогли толком раскопать даже всепроникающие репортеры-гонзагамо. Но старая финансово-экономическая гвардия отошла в тень, уступила буйству новых хозяев звездно-полосатой экономики. Корпорации меняли владельцев, превращались в настоящие синдикаты, укрупнялись, пожирая более слабых конкурентов. Принимали на вооружение методы красных противников - план, государственные гарантии, еще раз план и упорядоченность, замешанные на новом поколении электроники и экономической прогностики.

Военные диктатуры понемногу размывались, 'цивилизовались' - по мере того, как милитаристы открывали в себе вкус к роскоши и деньгам, входили в правления корпораций, выписывали 'золотые парашюты' и обеспечивали будущее своих детей в новой элите.

К двадцать первому веку формально непримиримые противники - капиталисты и социалисты - окончательно утратили сколь-нибудь существенное различие. Они стали зеркально и страшно похожи. В этом новом мире идеалы и идеологии превратились в мишуру, пустой фасад, прикрывающий реальные дела. Только один лозунг, только одна идея овладела планетой - экспансия. Ресурсы, власть, технологии... и готовность принять ответственность за попытку отобрать у ближнего.

- Приехали, - все так же угрюмо и неприветливо сообщил водитель.

Алекс очнулся от мыслей и обнаружил, что - да, почти приехали. От силы еще пара минут езды. Радиоприемник, старенький, но бодрый, как сам автомобиль, давно сменил волну и транслировал выдержки какой-то беседы. Похоже, это был недорогой подписной канал для 'интеллектуалов'. Передача очень подходила облику водителя, словно списанного с собирательного образа позднесоветского интеллигента при бороде, очках и свитере крупной вязки.

- Мы становимся свидетелями нового поворота мировой экономической истории, которая сама по себе есть мировая история, ибо все суть производное от экономики, - вещал динамик. Голос невидимого диктора был очень хорошо поставлен, но при этом казался голосом смертельно уставшего человека. Или скорее даже проповедника, отчаявшегося привнести истину в этот суетный мир косных людей.

- Мало кто воспринимает ситуацию комплексно. Практически никто не представляет сколь-нибудь отчетливо, какие последствия возымеет окончательная легализация, можно сказать, институционализация практики так называемого 'одностороннего урегулирования деловых разногласий'. Сейчас агенты капиталистических синдикатов и арбитры наших трестов представляют собой скорее фигуру умолчания, овеянную романтическим ореолом. Это новые рыцари, паладины века электроники. Но я советую вспомнить старую формулировку, которую кодекс Арбитров заимствовал полностью, добавив лишь одно слово. 'При принятии решений арбитражи руководствуются не только правовыми предписаниями, но и экономической целесообразностью.'

Скрипнули тормоза. Приехали. Постников утратил интерес к трансляции и расплатился, мысленно уже пребывая в конторе Доктора. Он покинул автомобиль, а сквозь полуоткрытое окно в автомобильной двери вслед ему донеслись финальные слова неизвестного ведущего неведомой передачи. Впрочем, Алекс все равно не слушал.

- Конкуренция синдикатов обретает все более устрашающие формы. Близится эпоха новой войны, безжалостного противоборства всех со всеми, когда полем боя станут не линии фронтов, но улицы, кварталы и целые города. А солдатами - арбитры, агенты и наемники. Это - наше скорое и неизбежное будущее... Это - грядущий 'золотой век'.

* * *

Былое

Доктора Постников опасался, что, впрочем, уже стало нормальным состоянием пришельца. И было отчего. Эл являлся клиническим, рафинированно чистым примером адаптации человека к идеалам бесконтрольной и бескомпромиссной наживы. Говаривали, что в старые добрые времена Доктор действительно был дипломированным медиком, подвижником и энтузиастом. Однако на рубеже восьмидесятых и девяностых годов, когда коммерциализация медицины двинулась семимильными шагами, у доктора словно переключили тумблер - одним щелчком и бесповоротно. Подвижника и энтузиаста не стало, а миру явился хладнокровный делец, намеренный выжать из своих навыков максимально возможную прибыль, до последней копейки. Может быть Эл был таким всегда, до поры успешно скрывая истинное лицо. Может быть случилось нечто, изменившее до неузнаваемости талантливого хирурга. Кто теперь скажет...