Кристина Белозерцева - Далекое Близкое

В это время замигала лампочка на панели управления возле надписи ЦУП, и Митрич, подлетев ближе, снова уцепился за поручень возле экрана. На сей раз появилось изображение злого, как черт, Нестеренко старшего. Единственным твердым убеждением в жизни этого краснолицего человека, был тезис, что если счастье и не купишь, то в роскошной машине хотя бы переживать его отсутствие приятнее.

– Ты какого хрена творишь… – начал он громыхать раскатами луженой глотки, но техник прервал бывшего босса, без намека на пиетет:

– У вас на борту подведомственного объекта – безбилетный алкоголик и разумная горилла. Какой расизм? Да я не про доктора Самди! Пресс-конференция с прямым включением – через четыре часа. Давайте договариваться, а то скажу ж правду, под суд пойдете, а у вас пенсия на носу.

– Что?! – взревел Нестеренко, выкатывая блекло-синие глаза и в момент краснея.

– Водички глотните. Удар так хватит.

– Да я тебя… – начал большой босс, и внезапно замолчал.

– Ага, – кивнул Митрич, – именно, лично мне-то терять уже нечего. А вот вам – есть.

На широком круглом лице Нестеренко старшего отразилась целая гамма эмоций – гнев, изумление, осознание и, наконец, страх. О да, стоило погибнуть, геройски пытаясь спасти корабль, взамен этого выражения ужаса. Большой босс сейчас напоминал «карикатуру на начальника» из старого, советского еще журнала. Можно было дождаться включения для прессы, да и сдать бывшего босса со всеми его делишками. Впрочем, у Митрича внезапно появился выбор. То, чего он был лишен уже почти полжизни.

– Значит так, я знаю, у вас бонусный фонд есть. Хе-хе, сэкономленный. Что? Да весь космодром про него знает. Пять лямов переведете моей жене. Если она до трансляции подтвердит мне, что все в порядке – прикрою вас.

– И речи быть не может!

– А вы подумайте спокойно минутку. А потом ответьте еще раз.

Тот подумал и, похоже, лучше осознал ситуацию.

– Николай Дмитриевич, так дела не делаются, – принялся крутить Михаил Юрьевич, – Да вы сами подумайте, я просто не успею… В начале следующего месяца…

– Или сейчас, или я все расскажу. И про студентов вместо нормальных инженеров, и про отсутствие охраны, и про зарплаты, и про комплектующие втридорога через подставную контору. Все слухи соберу, я вообще много чего знаю.

– Ты не посмеешь!

Митрич оскалился, начав напоминать голодного упыря из старых фильмов ужасов.

– А ты даже не представляешь, на что способен человек, осознавший, что выхода у него нет.

– Это – шантаж!

– Это – моральная компенсация.

– А я скажу, что ты сам в ракету залез! Чтобы меня же потом этим шантажировать! Жизнь твоя все равно – никчемная! Алкаш долбаный!

– Да, пожалуйста, – техник даже рассмеялся от подобных угроз, – проверять-то все равно тебя будут, не меня.

Мужчины молчали почти минуту.

– Четыре, – хмуро предложил, наконец, Нестеренко.

– Да что ты! Я ж теперь террорист-смертник, я – не торгуюсь.

– Хрен с тобой! Но только попробуй о чем-то неправильном заикнуться! Я тебя…

Мужчины помолчали еще с минуту.

– Н-да, – подвел итог бывший начальник, так и не придумав ни одной стоящей угрозы.

– Ага, – согласился Митрич, – и не забудь, мне подтверждение нужно.

– Будет тебе подтверждение. С женой твоей наверняка все журналисты поговорить захотят.

– Ну, так и не тратьте время.

– До связи, – буркнул Михаил Юрьевич, отключаясь.

Джек и доктор Самди смотрели на Митрича с большим любопытством.

«Не слишком хороший человек. Ваш босс?»

Технику очень захотелось сплюнуть на пол, но в невесомости этот жесть изрядно терял в выразительности.

– «Хороший»? Многие люди живы, только потому что убивать противозаконно. Вот «хороший» человек как раз из таких.

«Почему?»

– Разваливают страну. Стратегическим же объектом управляет. И что делает? Тут денег украл, там на системе безопасности сэкономил, премию сыночку внеочередную выписал, а в итоге… А…да что я вам рассказываю.

Но нахмурившегося доктора Самди интересовали совершенно иные детали произошедшего разговора.

– Так вы есть – террорист? – оч-чень осторожно полюбопытствовал, наконец, Фрэнк. – Самый настоящий? А во имя какой веры?

– Террористы, это не во имя веры, – буркнул Митрич, усиленно размышляя, не хватил ли он лишки с этими миллионами, – это по большой глупости или за большие бабки.

– А вы?

– А я пошутил так. Хотя, если вдуматься, то, наверное, тоже – за бабки. Мне о сыне позаботиться нужно.