Брюс Стерлинг - Царица цикад

В помещениях в основном никого не было. Иногда на стенах, мимо которых мы проходили, попадались как бы случайные вкрапления драгоценных камней, друзы, сверкавшие порой ярче молний. Я обессилено приник к тигриной спине, уперев в нее локти; сердце мое тяжко бухало в груди. Все ниже и ниже по лестнице. Слезы теперь безостановочно бежали по лицу, попадая в рот; новое для меня и довольно противное ощущение. Руки непрерывно дрожали.

Кабинет координатора находился на периметре. Так он поддерживал должную форму, необходимую ему для аудиенций с Маткой. Тигр со скрипом миновал две массивные двери, рассчитанные на габариты Инвесторов.

В самом кабинете тоже все было рассчитано на их габариты. Потолки в два человеческих роста; люстра над головой изливала ослепительный купол света на два громадных кресла с высоченными спинками, в которых имелись расщелины – отверстия для хвостов... Рядом с креслами из пола пробивался довольно хилый, придавленный колоссальным тяготением фонтан, почти не дававший брызг.

Координатор сидел за рабочим столом, оборудованным сложной встроенной клавиатурой. Плечи его едва возвышались над крышкой стола, а ноги в высоких сапогах болтались в воздухе, не доставая до пола. По экрану стоявшего рядом с ним монитора быстро бежали строчки последних биржевых сводок.

Похрюкивая от напряжения, я тяжело сполз со спины тигра и кое-как вскарабкался на сиденье большущего кресла. Изготовленное специально для жестких чешуйчатых задниц Инвесторов, сиденье было покрыто игольчатыми выступами, сидеть на которых было так же удобно, как на мотке колючей проволоки.

– Здесь есть солнечные очки, – сказал координатор. Он открыл огромный, похожий на пещеру ящик стола, нырнул в него по плечи, выудил оттуда пару защитных очков и швырнул ими в меня. Я не сумел их поймать, и они врезались мне в грудь.

Вытерев глаза, я надел очки и даже застонал от облегчения. Тигр распростерся у подножья моего трона, мурлыча что-то себе под нос.

– Первый раз во дворце? – спросил координатор. Я кивнул; это движение далось мне с большим трудом.

– В первый раз это ужасно. Да и потом ненамного лучше. И все же ничего другого нам не дано. Тебе придется хорошенько усвоить это, Ландау. Именно здесь находится точка пригожинского катализа Царицына Кластера.

– Философией интересоваться изволите?

– Разумеется. Не все же мы тут превратились в ископаемые окаменелости. Среди советников тоже имеются самые разные группировки. Это общеизвестно.

Координатор слегка оттолкнул кресло назад и встал на сиденье, с которого ловко перебрался на крышку стола. Усевшись на самом краю ко мне лицом, он снова принялся болтать ногами.

Он был приземистым, угловатым человеком с переразвитыми мускулами, позволявшими ему легко двигаться при такой силе тяжести, которая буквально сплющивала мое тело. Отвисшую кожу его лица избороздило множество старых рубцов и глубоких морщин. Его черная кожа тускло светилась под яркими лучами опаляющего света. Глазные яблоки производили впечатление изготовленных из хрупкой пластмассы...

– Я просмотрел все записи, сделанные псами, – сказал он, – и чувствую, что понял тебя, Ландау. Твои главные грехи – холодность и отстраненность. – Координатор вздохнул. – Но ты менее развращен, чем другие. Есть некий порог, предельно допустимый уровень греховности и цинизма, за которым уже не может существовать никакое общество... Послушай. Мне многое известно о шейперах. Совет Колец. Он вызван к жизни пеплом страха и коптящим пламенем стяжательства. Он черпает энергию из инерции собственного грядущего коллапса. Но у цикад еще есть надежда. Ты жил здесь и мог наблюдать это, если даже был не в состоянии прочувствовать непосредственно. Ты должен был понять, насколько драгоценен этот город. Находясь под властью Матки, мы черпали жизненные силы из состояния нашего духа. Вера решает все; нет ничего более важного, чем доверие. – Координатор взглянул на меня, темная кожа его лица на глазах обвисала все сильнее. – Теперь я скажу тебе всю правду. А затем положусь на твою добрую волю, в надежде получить столь же правдивый ответ.

– Благодарю вас.

– ЦК в глубоком кризисе. Слухи о болезни Матки поставили биржу на порог коллапса. Но в настоящий момент это больше чем слухи, Ландау. Матка вот-вот может бежать из ЦК.

Ошеломленный услышанным, я осел в кресле, словно тряпичная кукла. У меня челюсть отвисла. Усилием воли я закрыл рот, громко клацнув зубами.