Брюс Стерлинг - Царица цикад

– Молодость, молодость... – пробормотал Кулагин.

Я вышел.

Я вновь вернулся в свою студию, к строгой и суровой красоте лишайников. Долгие годы я учился правильному обращению с ними, но их подлинное значение открылось мне лишь после посвящения в таинства постгуманизма. Только сквозь призму основной философии ЦК мне удалось разглядеть, что истинное место моих лишайников – совсем рядом с точкой катализа знаменитого пригожинского скачка, того самого скачка, который привносит в этот мир новую жизнь.

А еще лишайники можно было рассматривать как развернутую метафору Полиуглеродной лиги: грибки и водоросли, извечные соперники в борьбе за место под солнцем, сумели объединиться в симбиозе, позволившем им достигнуть того совершенства, которое порознь было бы для них невозможно. Точно так же и лига сумела объединить механистов и шейперов – для того, чтобы на Марсе расцвела новая жизнь.

Я знал, что многим моя одержимость одной идеей казалась странной, даже нездоровой. Но их слепота мало меня задевала. Даже названия полученных мною новых генотипов звучали по-королевски величественно: Алектория черная, Мастодия мозаичная, Окролехия холодная, Стереокаулон альпийский... Да, они выглядели скромно, мои лишайники, но в них таилась великая мощь. Невзрачные порождения ледяных пустынь, чьи корни и выделяемые этими корнями кислоты одни только и были способны сокрушить твердыню голых, промороженных вечным холодом скал.

Мои кюветы с агар-агаром были теми резервуарами, где кипела и бурлила сама первобытная жизненная сила. Зелено-золотой волной пройдут мои лишайники по поверхности Марса, зелено-золотой приливной волной жизни. Сметая на своем пути все препятствия, они выползут из сырых кратеров, образовавшихся после падения лестероидов, и начнут размножаться, быстро и неуклонно, среди неистовства штормов и землетрясений, которыми будет сопровождаться преобразование марсианской поверхности. У смертоносных потоков, образованных таянием вечной мерзлоты, почерпнут они новую жизненную силу и покроют Марс сплошным ковром. Изливая в атмосферу реки кислорода. Связывая в почве азот.

Они куда лучше иных людей, мои лишайники. Они не занимаются показухой; они не трубят на весь свет о своих благих намерениях, не кричат заранее о неминуемой сокрушительной победе над холодом. Да, они – лучшие из лучших, ибо молчат и делают.

За годы, проведенные под псами, я познал истинную цену молчания. И теперь меня мутило при одной мысли о том, что за мной установлен негласный надзор. Как только с Ейте Дзайбацу начал поступать мой гонорар, я вошел в контакт с одной из частных охранных фирм, чтобы они очистили мою студию от жучков. Они обнаружили четыре штуки.

После этого я нанял вторую фирму, чтобы ее люди сняли жучки, установленные первой фирмой. Пристегнувшись ремнем к плавающему в воздухе лабораторному столу, я вновь и вновь разглядывал эти подсматривающие и подслушивающие устройства. Небольшие плоские видеоплаты, прикрытые с одной стороны камуфлирующей полимерной пленкой. На черном рынке они должны были потянуть немалую цену.

Я позвонил на почту и заказал робокурьера, чтобы переправить жучки к Кулагину. В ожидании курьера я отключил жучки и упаковал их в контейнер с мощной биозащитой, а затем продиктовал коротенькое послание, в котором просил Кулагина продать эту электронику, а на вырученные деньги купить акции на шатающейся и спотыкающейся бирже. Покупателей на бирже сейчас было раз-два и обчелся.

Услышав дробный стук в дверь, я открыл ее с помощью дистанционного устройства. Но в дверь, шумно жужжа пропеллером, влетел вовсе не курьер. То был громадный сторожевой пес.

– Заберу-ка я у тебя эту коробочку, если не возражаешь, – сказал он.

Я глядел на него во все глаза, будто впервые видел сторожевого пса. Тонкие, но мощные манипуляторы высовывались из корпуса, покрытого пластинами черного пластика, которые соединялись друг с другом серебряными швами. Непомерно большая голова щетинилась пружинными усыпляющими дротиками; угрожающе торчали кургузые дула для стрельбы ловчей паутиной. Установленная на хвосте вращающаяся антенна ясно показывала, что псом управляют дистанционно.

Я поспешно развернул лабораторный стол так, чтобы он оказался между мною и псом.

– Понятно. Значит, система моей компьютерной связи прослушивалась так же, как и все остальное, – сказал я. – Скажешь, где установлены ваши поганые штучки, или же мне самому разобрать свой компьютер на части?