Сергей Лукьяненко - Глубина - Лабиринт отражений. Фальшивые зеркала. Прозрачные витражи

За полную безопасность.

– Пятьдесят каждому. Я делаю жест доброй воли, господин дайвер!

– Прекрасно.

Несколько секунд и на мой счет перетекают сто тысяч долларов. Это много. Это очень много.

Годы спокойной жизни в виртуальности.

– Вы согласитесь на дальнейшее сотрудничество?

Достаю свою чековую книжку, с удовольствием разглядываю цифру. Потом выписываю чек на пятьдесят тысяч и отдаю оборотню.

– Вполне возможно.

– А на постоянный контракт?

– Нет.

– Чего вы так боитесь, дайвер? – Во взгляде Шеллербаха любопытство.

Чего я боюсь?

– Имени, Питер. Настоящая свобода – это всегда тайна.

– Я понимаю, – соглашается Шеллербах. Косится на Романа: – Вы тоже дайвер? Или просто ходячий набор вирусов?

– Дайвер, – говорит Роман.

– Что ж… удачи вам, господа… – Шеллербах отходит на шаг. Останавливается: – Скажите… как это – быть дайвером?

– Очень просто, – отвечает Роман. – Надо знать, что все вокруг – игра. Фантазия.

Шеллербах кивает, разводит руками:

– Не получается, увы…

Он уходит по тропинке, мы смотрим ему вслед. Потом я наполняю наши бокалы.

– За удачу!

Роман явно еще не оценил масштабов случившегося. Молчит, крутит в руках бокал.

– Леня, скажи, ты счастлив?

– Конечно.

– Большие деньги… – Он разглядывает чек, потом решительно поднимает бокал: – За удачу!

– За нее, – соглашаюсь я.

– Ты не исчезнешь из глубины?

– Нет.

Роман кивает, с явным облегчением. Отпивает вина, говорит:

– Знаешь, с тобой интересно работать. Ты… необычный.

На миг мне кажется, что мы подходим к той небывалой грани, когда дайверы открываются друг другу.

– Аналогично, Рома.

Оборотень встает. Резко, порывисто.

– Мне пора… ко мне пришли…

Он растворяется в воздухе, бокал падает на пол, катится, звеня и подпрыгивая.

– Удачи тебе, Роман, – говорю я в пустоту.

Одиночество – изнанка свободы.

У меня не может быть друга.

– Счет! – зло говорю я в пустоту. – Счет, живо!

Самое обидное, что мне не хочется спать. Слишком удачный день, наверное.

Возвращаюсь в ресторан. Часть народа сменилась, компания американцев по-прежнему хохочет над своими шутками.

Надо прогуляться.

Выбираюсь из «Трех поросят», секунду колеблюсь – не поймать ли такси? – потом иду пешком. Потихоньку сворачиваю с центральных улиц, подхожу к русским конференц-кварталам.

Это одно из самых интересных мест в виртуальности, на мой взгляд. Место, где можно просто поговорить.

О чем угодно.

Длинные ряды зданий, каждое в своем стиле, между ними – скверики и площади, заполненные народом или пустые. Разглядываю затейливые таблички. Часть понятна сразу, некоторые нарочито туманны.

«Анекдоты».

«Разговоры ни о чем».

«Сексуальные приключения».

«Странное место».

«Овес растет!»

«Книги».

«Боевые искусства».

Сюда приходят пообщаться на конкретные темы. Это – отголоски довиртуальной эпохи. Дальше пойдут более солидные клубы, где можно получить консультацию по техническим вопросам, поспорить о программном обеспечении или даже купить по дешевке ворованные программы. Но мне это малоинтересно.

Сворачиваю в скверик, над воротами которого табличка «Анекдоты». Здесь всегда многолюдно, шумно и бестолково. Скверик похож на парк культуры шестидесятых годов. В уголке тихо играет маленький оркестрик – явно ненастоящий, на скамеечках сидят, пьют пиво, болтают между собой люди. Присаживаюсь в сторонке.

На маленькую деревянную эстраду поднимается парень в джинсах и белоснежной рубашке. Парень совершенно безликий. На него лениво поглядывают.

– Штирлиц вышел из дома… – начинает парень.

Девчонка рядом со мной свистит и запускает в парня пивной бутылкой. Я ее вполне понимаю. Девяносто процентов анекдотов, которые здесь рассказывают, – старье. Это клуб, который обожают новички в виртуальности… не понимающие еще, что ничто не ново под луной. Стоит побыть здесь полчаса, чтобы поверить: Каин убил Авеля именно за то, что тот любил рассказывать бородатые анекдоты.

Паренек под свист и выкрики все-таки рассказывает анекдот и, затравленно озираясь, сбегает с трибуны. Кто-то ему одиноко аплодирует. Надо же…

Оглядываюсь в поисках бара. Он далеко, на другом конце сквера. Девчонка молча протягивает мне бутылку пива.

– Спасибо… – делаю глоток. Холодный «Хайникен» сразу улучшает настроение.

На трибуну поднимается еще один парень. Гораздо более индивидуальный, почему-то напоминающий прибалтийца. У него плутоватое выражение, и я настораживаюсь. Парень косится на маленькую будочку в углу сцены.