«СЕ-ЕМЬ!» – Барабаны словно клацают затвором: вот Коул делает невольный шаг назад, а близкий друг захлопывает дверь прямо перед его лицом.
«ВО-ОСЕМЬ!» – От звука клавишных высвечивается картина: Коула затаскивают в тюремную камеру.
«ДЕ-Э-ВЯТЬ!» – Коул видит себя перед зеркалом: он почему-то голый, стоит, протирая глаза.
«ДЕС-СЯ-А-АТЬ!» – Все инструменты сливаются воедино, одним громовым аккордом насылая видение: Коул зависает посреди взрыва…
И тут композиция разом оборвалась. Коул неожиданно для себя помчался в туалет.
Облегчившись, почувствовал себя более-менее сносно. Смешал себе коктейль, чтобы зыбкое, рассеивающее видение как-то рассосалось. «Зачем она мне все это показала?»
Коул возвратился за стойку и занялся работой – своего рода йога для успокоения. Кэтц со своей группой ринулась в очередную песню, как в атаку.
Незнакомец в зеркальных очках задумчиво созерцал сцену – единственный во всем помещении, кто не реагировал на музыку никак. Бармены, те и то пристукивали пальцами в такт. Он же просто оцепенело смотрел. И не двигался.
Коул присматривал за баром, ублажая это неутолимое стозевное чудище, кое-как ограждаемое деревянным прилавком, – он заливал напитки в его глотку, а неисчислимые зевы шумно требовали еще и еще… Размещенные вдоль стойки в равных интервалах друг от друга машинки «Интерфонда» любезно всасывали подаваемые клиентурой карточки, показывали, есть ли средства на его или ее счету, в мгновение ока переводили деньги со счета владельца на счет получателя, фиксируя номер трансфера на цифровом дисплее…
Обычно как минимум один раз за ночь кто-нибудь, вместо того чтобы предъявить карточку «Интерфонда», хлестко стегал о прилавок наличностью. На этот раз – какой-то старикан с седой немытой гривой и слезящимися мутно-голубыми глазами.
– А денежка где, дедуля? – вежливо осведомился Коул. – В смысле настоящая денежка. Карточка МТФ.
– Ёбтыть, да вот же реальные бабки, какая еще там на 'уй карточка, хрень вся эта…
– Да, да, я тебя, безусловно, понимаю, отче, только мы за нал ничего не продаем, вообще никто больше не продает. Даже орешки к пиву. Всё – кофе там, ликер, да что угодно, – на все надо иметь карточку МТФ… Вообще не представляю, как вы, народ, еще умудряетесь коптить по жизни; во всем городе, наверно, магазина три еще осталось, где обслуживают за нал. Моментальный Трансфер Фондов…
– Да ну, на 'уй! – прорычал старикан и, облизнув сухие губы, неуклюже сгреб деньги. – Да и музон здесь какой-то хероватый… – И тронулся к выходу.
– Извини, дедуля, – печальным голосом проводил его Коул. «Да-а, кое-кто из них так и не смог приспособиться».
Остальная часть выступления буквально просвистела мимо, настолько Коул был занят. Затем Кэтц объявила перерыв и ненадолго покинула сцену. Коул опять включил «фанеру» и смешал для Кэтц коктейль. Свой двойной сухой мартини она хлопнула одним завораживающим залпом; Коул налил еще на два. Кэтц была изрядно взвинчена, руки чуть подрагивали – как всегда после выступления, ввергающего в легкую лихорадку.
– Ну что, слышал? – спросила она. Склонившись над стойкой, Коул поместил локти на прилавок, подпер подбородок ладонями и спросил:
– И какой же, интересно, вывод я должен сделать из этой галиматьи?
– А я-то считала, что ты даже студентом неплохо разбирался в поэзии, Стью, – насмешливо заметила Кэтц.
– Ну и? Я жду доклад, доверять парню или нет должность вышибалы, а ты мне: «Нынче го-ород придет», или как там его.
– Ты уловил психические флюиды, которые я тебе посылала?
– Ну уловил… только что-то не понял.
– Н-да, да и я тоже. Ты хочешь знать, доверять ли парню? – Она нервно рассмеялась. – Значит, «парень», ты его так называешь? «Доверяю», говоришь? Да боже ты мой! Ты мог бы доверить ему нянчиться с твоими детишками, если б они у тебя были, или распоряжаться всеми твоими деньгами, или в самом деле дежурить у тебя на дверях. Он бы делал это, если б согласился. Только он на это не пойдет. Ему не до этого – у него есть дела, причем отпущена на них только одна ночь… Кстати, это не просто один человек. До тебя доходит? Это он: Город! Собственной персоной. Спящая его часть, которая спит и бодрствует разом, во всей совокупности. Вникаешь, чудила? Гештальт всего места, весь этот гребаный город в теле одного человека! Иногда мир обретает очертания богов, а эти боги принимают форму людей. Иногда. Как на этот раз. Тот человек – это весь Город целиком, причем, учти, это не какая-нибудь метафора.
Читать дальше