Фёдор Быханов - Явление с небес

– А может и все вместе взятое? – не на шутку испортили настроение Великого князя.

Первыми это испытала его верная дружина, вернувшаяся следом за ним на стремительных рысях под защиту крепких крепостных стен детинца.

На кого рыкнул разгневанный непонятным, князь Твердислав, кому дал в зубы просто за то, что тот невольно подвернулся ему под горячую руку. Словом, вел себя не так, как прежде:

– В роли «отца и командира».

Когда же прошел он в свои княжеские покои, пришел черед расплачиваться за его неприятности и окружающей чади:

– Домашнм слугам.

До вечера, таким бразом, бушевал и гневался властитель Богодара, всесильный князь Твердислав.

Лишь когда все же велел на традиционный общий ужин со своими приближёнными воинами и чиновниками выкатить бочку настоявшейся медовой браги, приближенные княжеские тиуны поняли:

– Пронесло злость стороной.

И действительно, пусть запоздало, но решил князь сменить гнев на милость, порадеть, им же несправедливо обиженным.

– Что это было? Как ты думаешь, Завид? – за чарой хмельного напитка обратился князь к своему верному воеводе.

Тот ответил на сложный вопрос так скоро, что стало понятно:

– И этот мужественный воин не только накануне изрядно переволновался, но и долго потом размышлял над сим небывалым происшествием.

– Дурной знак, не иначе! – высказался воевода.

Но, тем не менее, совсем ненадолго оторвался военачальник Завид от своего занятия за столом:

– Обильно накрытым различными отборными яствами столом.

И после ответа, ещё долго придавался он утолению своих жажды и аппетита, вызванных всё теми же чувствами, что обескуражили окружающих:

– Насытился, лишь тогда, когда опорожнил полдюжины ковшей медовухи и до самой кости обглодал кабанью ногу, мастерски закопченную на княжеской кухне в печи с ветвями душистого можжевельника.

Мог бы одолеть и больше пищи:

– Только аппетит был уже нарушен.

К тому же и князя никак не удовлетворил столь краткий и уклончивый ответ воеводы.

Пришлось снова Завиду снова размыкать уста не только ради поедания вкусности:

– Видать, не велено тебе было на эту ловитву с медведем идти.

И уже отставив в сторону изрядно чистый от мяса, кабаний мосол, убежденно добавил:

– Вот мы и вернулись!

Вот теперь эти его слова пришли точно по нраву князю Твердиславу, тоже весь день до вечера, склонявшегося к той же точке зрения.

И действительно, прямо по сердцу такие речи княжеской уязвленной гордости:

– Списывают они на чудесное проведение его страх и панику, случившуюся у реки.

Но умом-то понимает Твердислав:

– Горожане вскоре совсем забудут о знамении божьем, только останутся у них в памяти навсегда – его страх и бегство, да отказ от намеченной охоты, отправлялись на которую он со своей дружинное с такой горделивой пышностью.

Снова помрачнел правитель:

– Вдруг и до соседей дойдет, мол, вот ведь князь Твердислав испугался неизвестно чего, значит, силу он былую потерял, можно на него войной идти безнаказанно.

Это следовало пресечь.

– Негоже отказываться от своих прежних замыслов, – продолжая размышления, уже вслух произнес князь. – Следует всегда доводить начатое дело до конца!

Сметливый воевода даже крякнул от речей таких:

– Сам думал подобное, да только боялся словами это высказать.

Тем временем князь все взвесил и принял для себя, единственно верное решение:

– Вот что, Завид, завтра с утра вновь собирай как есть всю нашу боевую дружину, едем того самого медведя брать, от которого уберёгло само проведение!

Распорядился и с самым решительным видом поднялся на ноги князь Твердислав из-за стола.

Словно не замечая, что совсем нетронутыми остались прекрасные яства на множестве блюд, которыми уставлен был лично перед ним торжественный дубовый стол.

И другим бы еще посидеть перед ковчегами с пенной брагой, но время на то вышло.

Князь одним своим жестом наглядно дал понять каждому из сотрапезников, что ужин окончен.

Распуская всех из дворца, сказал, как отрезал:

– Какой бы то ни был предостерегающий дурной знак, а от своего отступаться не станем.

…Наступивший день почти во всём напоминал горожанам вчерашнее такое же его начало.

В путь князь и его свита выступили с первыми лучами солнца, обставив свой выход из ворот детинца с не меньшей пышностью.

В городе уже почти ничего не напоминало о том, что вчера принесло столько неприятностей и до сих пор обрастает слухами.