Фёдор Быханов - Явление с небес

– Штыковой лопатой и граблями…

Той же ночью Сантей был уже в своей комнате, разбудив поздним приходом соседей по коммунальной квартире.

Зато последующие несколько дней было у него тихо, как в могиле.

Только до тех, кто очень желал прислушаться через дощатую дверь, о том, что происходит у соседа уголовника, могли услышать, как шелестят, переворачиваемые листы древнего фолианта…

«…В недобрый день того лета явилась звезда на закате, лучи имущая и хвосте, и упала за горой к полудню.

И знаменовала она новую пагубу христианам, ибо по тому же самому трагическому лету сотворилось нашествием новых врагов – безбожных татар, каких в стороне нашей не знали…»

…Оторвал монах-летописец гусиное перо от драгоценного пергаментного листа.

Присыпал он, всё только что им написанное мелкой песчаной пылью из глиняной песочницы. Остался очень довольным чистотой проделанной работы.

Снова умакнул остро отточенное жало в посудину с чернилами.

Но – задумался.

Уставился в темный угол своей кельи. Задышал сквозь сухой кашель, неровно колыша трескучее пламя лучины, укрепленной над аналоем – высоким узким столом с покатой крышкой.

Уже и перо обсохло, да только не до писания больше монаху – задрожали руки от нахлынувшего чувства…

…Велик и благословенен славный город Богодар.

На высоком речном берегу привольно раскинулись дома и мастерские его братчин – артелей кожевенников, серебряников, мостников, плотников и прочих людишек.

В том числе и, гордых своим высоким мастерством – по каменотёсному, бронному да ружейному делу.

Тут же рядом – торговые ряды гильдии купеческой. Чьи суда и караваны знают не только на родной Руси, но и дальних просторах они бывают, в краях заморских.

Никому нет притеснения от лихих набегов иноверцев.

Знают горожане и гордятся тем:

– Черные клобуки-берендеи, торки тюркские и те смирились под властью Великокняжеской.

И то сказать:

– Надежен своими стенами – толстыми насыпными, да ещё и с частоколом, устроенным по верху, детинец в центре Богодара.

К тому же это не простая крепость, а самый настоящий дворец, вобравший в себя все чудеса зодчества:

– И расписные хоромы нынешнего князя Твердислава Остромировича, и крепкие бревенчатые же постройки его боевой дружины, да жилища прилежной челяди.

И днем на солнце, и ночью, если луна на небе, всегда видны над забором-бруствером перед боевым помостом высоких стен – отточенные, железные рожоны на древках копий и рогатин караульного дозора.

Попробуй, сунься ворог сюда:

– Ног не унести, костей не собрать!

А чтобы не забывали об этом:

– Очень частыми стали походы княжеского войска во главе с верным воеводой Завидом Ратником по соседним пределам.

…Вот и нынче широко распахнулись ворота детинца и сияя латами под лучами полуденного солнца, потекла оттуда колонна верховых, где первым на рослом белом скакуне сам великий князь Твердислав красуется принародно.

Ликованием встречают его горожане. Восхищенными взглядами провожают и его самого, и всю немалую княжескую свиту, пока следует дружина широкой крутой улицей до самой реки.

А там уже вздымаются паруса на боевых ладьях:

– Слава венценосцу, избраннику Божьему!

– Никак ловитва выдалась, промысел охотничий на лесного зверя? – гадали многие.

Так как знали доподлинно:

– На ворога князь не собирался. Оброк с них бранный, в связи с этим, не собирал.

Успокаивает и добродушная улыбка, что играет на открытом, мужественном лице княжеском.

Знает Твердислав:

– Красив он в своем голубом корзно-парчевом плаще, не по летней поре роскошно подбитом горностаем. На правом плече застегнут он дорогой янтарной запоною.

Сияет под ним и ожерелье – ворот княжеской одежды, расшитый золотом и самоцветами.

В правой, не прикрытой руке Твердислава, кому-то предупреждением, а кому – зароком от всех бед, могучий шестопер-палица с щестиреберным разящим наконечником.

Гарцует рядом столь же величественный воевода.

Только вовсе не так красив тот.

На его – корявом от шрамов лице, кои не скрывают даже густая – лопатой, борода и вислые усы, гуляет усмешка:

– Гляди, князь, как все тебя любят. Что ни скажи – отказа нет!

Вроде вслух хочет сказать, но молчит.

Лишь кованые копыта лошадей гремят по мощеной улице, да звенят доспехи верховых.

…Охота и впрямь ожидает быть знатной.