Роман Корнеев - Перемирие

– Витя, почему ты мешаешь дяде отдыхать? – голос двоюродной сестры вывел его из задумчивости, она крепко, до побелевших костяшек, держала сына за руку. В голосе звучало, пожалуй, чрезмерное рвение, а лицо заметно побледнело. – Пошли спать, маленький.

И уже когда она выводила Витю из комнаты, тот развернулся к нему лицом и успел сказать:

– Я понял, просто вы люди, которые не боятся.

И улыбнулся, но совершенно не так, как улыбались ему все вокруг. Улыбнулся просто и совершенно по-детски. Приятной, мягкой улыбкой. Ответить мальчику он не успел.

«Хоть у одного человека понимание нашел, да ты счастливчик, тебе маленький пацан поверил!»

Мысль была мрачная. Ничего не оставалось, как встать и выйти в зал, где его ждали новые разговоры. Но настроение уже было не то, что-то стронулось в его сознании, разворачивая спираль мыслительного процесса, заставляя мозг работать, обдумывая ситуацию.

Надолго его не хватило, он извинился и ушел. Без Ирины.

VI

В голове было до того пусто, что даже мягкий шелест ветра напрочь заглушал все мысли. Куда он идет, что делает? Совершенно неясно. Городок спал, укрытый серой мглой, только большая луна лениво просвечивала сквозь неплотные облака. Эта тишина, первоначально оглушавшая, теперь лишь зудела, отгораживая его от всего окружающего стеной подспудного недовольства, неприятного пренебрежения. Старый добрый городок уже не был для него отдушиной, оправдывающей хоть как-то ненавистное перемирие. Все было до обидного не таким, каким казалось с первого взгляда, первого мгновения.

Он оглянулся по сторонам. Эх, черт побери, будь на нем латы, он бы за мгновение сориентировался, а теперь придется, ворочая усталыми синапсами, вспоминать.

«Время тепла, время любви…», где-то он уже слышал эти слова, так кстати подвернувшиеся его сознанию. Да, оно было, это время, было на этом самом, но одновременно в совершенно другом месте. Как похоже на бой с его непостоянством форм. Но! это мир, здесь все постоянно, так почему же он, вернувшись в страну своей молодости, юности, детства чувствует такое двурушничество реальности, подсовывающей вместо живых цветов яркие пластмассовые подделки?

Стоп. Он узнал это место. Серега переехал в другой район незадолго до его ухода, перебрался поближе к службе. Подсознание привело в единственное место, где можно рассчитывать на… да хотя бы просто на правду, если не на взаимность или понимание.

Он вздрогнул. Если и здесь… фальшивая улыбка, скрывающая обыкновенный страх, навязчивое дружелюбие… он не знал, что делать тогда.

Дом был новый, многоквартирный, и Серега жил на восьмом его этаже. Он вошел в подъезд и, не вызывая лифт, пошел по лестнице. Ему это было не трудно, поскольку в бою и не такие физические достижения приходилось совершать по сто раз на дню. Лифтов же он просто не понимал, зачем вообще вся эта машинерия?

Серегина дверь вспомнилась сразу – вот она, вторая налево от шахты лифта, обита кедровыми планочками. Голое, теплое, даже не лакированное дерево, Серега уважал только все натуральное.

И звонок рядом с ней, словно приглашающий проходить, но вместе с тем говорящий «стоп!», дальше заповедная зона, руками не трогать, без тапочек не ходить. Остальное – на усмотрение хозяина. Строгий такой звонок, кнопка на зрачок огромного глаза похожа.

Он позвонил. «Спит ведь, наверное».

Дверь распахнулась сразу же. Не спал. Ждал.

– Проходи.

И наступило молчание.

Они просто сидели и молча глядели друг на друга через кухонный стол. Серега изменился. Впалые щеки теперь заменяли былые розовые полушария, когда-то радостно готовые раскраснеться по поводу и без, из-за чего постоянно казалось, что парнишка нашкодил. Зрачки спрятались на дне глазниц, сам он весь как-то осунулся.

– Я не смог прийти сегодня к Иеремии, хотя знал, что ты там будешь. Поверь, я просто не сумел…

– Да я верю.

– И ты… тоже не смог удержаться и пришел. Это хорошо, это правильно. В прошлый раз ведь тоже…

В какой прошлый раз?!! Он тряхнул головой, стараясь развеять предательский туман в памяти.

– Ты изменился, Серега.

Тот весь сжался, сник, словно услышал о чем-то настолько ужасном и притом неотвратимом, что и представить сложно.

– Ты знаешь, я женился после твоего… отъезда.

К чему это он вдруг?

– Поздравляю. Честное слово, я очень рад за тебя.

– Спасибо. Правда мы уже развелись, но все равно спасибо. Однако. В общем так получилось, что мы перестали с ней понимать друг друга. Пока был ты… Когда я узнал о том, что ты ушел, для меня словно что-то оборвалось, я очень переживал все это, и такое не могло не повлиять на наши отношения.