Григорий Латынин - Под куполом свободы

Поэтому приходиться прибегать к современной медицине к таким доступным процедурам какие я пояснять не буду, так как методы известны и сейчас.

После процесса случайного отбора доброкачественных данных, был по-прежнему девятимесячный срок вызревания, пряма как огурцов на грядки, цвет кстати у людей не изменился, разве что стал немного смуглее или же наоборот бледнее, из-за генетического разнообразия.

По прошествии девяти месяцев человек, а вернее эмбрион, опускался на платформу и конвейером обойдя полукругом весь зал, словно прощаясь со своими ещё не рождёнными братьями и сестрами, отправлялся выйти в свет- в родильное отделения, где ему впервые удастся встретиться с живым человеком.

Нет-нет, он слышал человеческий голос, но некогда не ощущал человеческого присутствия от того его рождения было более пугающем и отчасти недоверчивым, нежели наше с вами.

Роды походили на некоторое подобие конвейерного производства, разве что в конце не ставилась этикетка, но штрих код всё же наносился, но об этом немного позже.

Из колбы младенец переносился по узкому туннелю размера слим в закрытое помещение, откуда его выталкивали под механические шумы эластичные прессы, имитировавшие роды и намекавшие- «Пора выходить!»

Инстинкты по-прежнему не давали сбоя и после нескольких часов упорных имитаций родов раздавался пронзительный крик, болезненный вздох, неприветливый яркий свет, холодный и упругий воздух, наполняющий легкие, посторонние запахи дезинфекционных средств и мягкие руки первого живого существа, которому ему довелось повстречался. Всё это сливалось в то, что мы привыкли называть деторождение.

Доктор, однако в нашем конкретном случае докторесса, принимала роды у машины вот уже несколько часов подряд.

Она взяла ребенка на руки, легонько ударила новорождённого по попке, от чего младенец сделав свой первый вздох звучно взревел. Аккуратно омыв ребенка, она закутала его в голубое одеяльце и положила на конвейер слева. Забрюзжав конвейерная линия двинулся вперед. Едва успев закончить это действие появился следующий, но более голосистый младенец. Проделав то же действие с одной единственной разницей, что вместо голубого одеяльца она завернула в нежно-розовое и положила младенца на конвейер справа, а затем снова и снова, ребенок за ребенком отправлялись то в левую сторону, то в правую, до тех пор, пока не прозвенел звонок на перерыв. Она закончив свой ритуал положила ребенка на конвейер и вышла на свою законную паузу. Не правда ли, более смахивает на транспортировочный узел склада Амазон?

Наконец стоит признаться, что принимать роды у людей ей ещё не приходилось. Однако, ознакомление она таки прошла в университете во время уроков естественного акушерства, стоит так же заметить, что директива об искусственном размножение под номером 187/1 распространялся только на людей. Таким образом получается, что любой дипломированный ветеринар может принять роды гораздо лучше, чем самый опытный акушер-гинеколог.

Я думаю, пришло время оставить докторессу наедине с кофейным автоматом и проследим за младенцем.

Из родильного отделения он по конвейеру попал в стерильную комнату имунификации, где ему вводилось одной единственной иглой около сотни вакцин. После младенец отправлялся в отдел сертификации качества, где выявляли первичные отклонения. Затем не взирая на здоровье его направляли сквозь сканер и наносили накожный штрих-код. Вот наконец, он оказывался в дозревательной, где вместе с остальными младенцами ожидал заслуженные крохи любви и заботы.

Новенькая совсем свеженькая партия людей, как кабачки на грядке лежали в яслях закутанные в махровые одеяльца. Группа № М23/04/2280.12:00

Глава вторая

Первая любовь

Обычный парень, в рабочем комбинезоне возвращался домой после вылазки из-под городского купола. Он шел по вздутой брусчатки старого города и чертыхался каждый раз, когда спотыкался о неровности.

Возле городка, словно рухнувший космический корабль, возвышалась корпорация ФИВЛ.

Существовать рядом с такой махиной было тяжело для старого городка, в котором проживало едва ли больше ста тысяч. Настали тяжелые времена. Отношения между ним и ФИВЛ были сугубо паразитические. Корпорация словно насосом высасывала из него все соки- людей, инфраструктуру, ресурсы. Однако и он теперь не сумел бы существовать один. В эру, когда корпорациям принадлежит всё.

После неожиданной для себя прогулки парень возвращался домой в корпорацию, где он проживал.