Точи Онибучи - Боевые девчонки

– Никогда не подумают оставить хотя бы прокладок, – усмехается Чинел.

Онайи молчит несколько секунд, но все-таки спрашивает:

– Кто – не подумает?

– Беженцы, конечно. Или кто там оставляет весь этот мусор в лесу. – Чинел не смотрит под ноги, но как-то умудряется переступать через вывороченные корни упавшего дерева. – Одни пустые бутылки из-под «Фанты» да мобильники с ржавыми чипами.

– Ну, для ожерелья сойдет. – Онайи позволяет себе хихикнуть.

– Если нас найдут маленькие, мы хотя бы дадим им работу. У них будет новая жизнь. – Чинел продолжает исследовать лес, ритмично вертя головой вправо-влево. – Научим их, как ремонтировать всякие штуки.

– А если постарше?

Чинел пожимает плечами:

– Если женщины, отправим в Энугу. Или в Умуахиа. Пригодятся для чего-нибудь в Республике. Может, детей нарожают.

– А если мужчины?

Чинел усмехается:

– Пристрелим.

Обе хихикают. Хорошо в разведке с подругой. Чаще всего вылазки проходят в молчании. Быстро пробежались, нашли кое-какие припасы, вернулись обратно. А еще чаще: вышли, не нашли ничего, вернулись. Но когда Онайи с Чинел, можно расслабиться. Чем больше времени они проведут вместе, тем лучше.

– Я хочу когда-нибудь увидеть Порт-Харкорт, – говорит Онайи и сама себе удивляется. – Я слышала, там красиво. Он прямо на воде, и вышки не загораживают вид, и не слышно этого вечного скрежета. – Онайи улыбается. – А еще там есть настоящие больницы и даже женская клиника.

– А что нам тогда делать в этом Порт-Харкорте? – поддразнивает Чинел. – Раз там уже все есть. Что там строить?

– Биафру. – Онайи понимает, что это звучит чересчур романтично. Она бы и сама назвала такое глупостью. Верить во что-то столь призрачное и возвышенное, как Республика Биафра. Но когда она думает о Биафре, она представляет здания из стекла, камня и стали, подпирающие небо, и мощеные улицы, и фрукты, которые можно есть прямо с деревьев. Она думает о месте, где нет ржавчины. Совсем. Где воздух не отравлен радиацией и не царапает легкие, когда дышишь. В этой мечте у нее настоящая кожа на руке, а не черная повязка, видя которую постоянно, не забудешь, что под ней металл, шестеренки и микросхемы. В этой мечте она даже может убедить себя, что там настоящие плоть, кровь, кости. В мечте о Биафре она – полностью человек.

– Стой.

Чинел преграждает путь как раз вовремя: Онайи чуть не наступила на мину. Онайи не видит красную лампочку, мигающую в грязи, но Чинел заметила ее. Если это не бело-зеленые, то, наверное, другая группа повстанцев.

Онайи злится на себя. Вот что случается, когда теряешь бдительность. Это, скорее всего, знак, что им пора возвращаться.

– Пойдем, – говорит Онайи. – Там уже ничего нет. Не сегодня.

Но Чинел не трогается с места. Она опускается так низко, что почти сидит на земле, вглядываясь куда-то. Потом машет рукой:

– Вон!

Онайи пытается разглядеть.

– Вон же!

Онайи щурится. Теперь она видит небольшое облако москитов.

– Что это?

Онайи роется в рюкзаке и достает оттуда пригоршню глины. Ито-ито.

– Что бы там ни было, оно еще теплое. Я посмотрю.

Она осторожно садится, чтобы не задеть мину, и лепит из белой глины что-то с ручками и ножками. Потом берет маленькую булавку и протыкает две дырочки в лице фигурки. Разворачивает ей конечности так, что теперь фигурка больше похожа на морскую звезду, чем на человека.

– Так нормально. – И сплевывает шарик слизи в намеченные на лице глазницы. Наноботы из слизи зарываются под оболочку ито-ито. Биомехи, содержащие ДНК Онайи, колонизируют глину, населяя ее частичками Онайи и оживляя. Глина становится продолжением Онайи, продолжением ее зрения. Как мобильное устройство, подсоединенное с помощью нейросети по беспроводному интернету.

Ручки и ножки фигуры шевелятся. Она вертится на ее ладони, как младенец, и светится изнутри голубым.

Онайи ставит ее на землю, похлопывает по спине, и фигурка ковыляет вперед, переваливаясь с ноги на ногу. Все, что она чувствует, видит и слышит, откликается в голове Онайи, звучит внутри как шепот.

Ито-ито направляется к насыпи, останавливается и наклоняет голову, осматривая ее. Вначале она видит только порванную одежду и кожу, потом находит волосы. Прикасается к ним, и волосы обвиваются вокруг ее белой руки. Она продолжает осматриваться и видит человека. Живого человека. Человек дышит.

– Она жива, – говорит Онайи и, прежде чем Чинел успевает помешать ей, встает и бежит к телу. Останавливается, сбрасывает рюкзак и выуживает оттуда складные алюминиевые носилки. Затем берет ито-ито и сжимает в руках. Фигурка издает мягкий жужжащий звук, почти выдох, и выключается. Онайи засовывает ее обратно в рюкзак.