Екатерина Боровикова - Подобие жизни

– Вот чёрт.

– Угу. Ну и вот, я решил – сделаю вид, что выполняю просьбу старшего, чтобы, если младший останется, можно было развести руки в стороны и сказать, что мы сделали всё, что могли. И убить сразу двух зайцев.

– Ох, Иван Сергеевич, – вздохнул Владислав и поднялся, – боюсь, ты не зайцев убьёшь, а свою должность, финансирование и ОРП. И мою карьеру.

Крышу нельзя было назвать абсолютно чёрной. Цветные разводы лениво перетекали друг в друга, скручивались в завораживающие спирали и расплывались, словно плёнка машинного масла на водной глади. А потом медленно погружались в глубину твёрдой лишь на первый взгляд поверхности, чтобы через какое-то время вновь появиться.

Он стоял на самом краю и наблюдал за суетой, которая царила внизу. Город представлял собой скопище ярких пятен, кубов, цилиндров и пирамид. Суть, скрытая под привлекательной фальшивой обёрткой, под которую только он мог заглянуть. Здание, на котором он сейчас наслаждался одиночеством, тоже было гигантской геометрической фигурой.

А вот чистые человеческие эмоции не притворялись чем-то материальным. Возможно, именно поэтому он готов был любоваться ими бесконечно – длинные столбцы цифр, букв, символов и рисунков постоянно сменяли друг друга, делая небо Виртограда живым и непредсказуемым.

– А ты всё никак не насытишься зрелищем. Сколько лет прошло, а всё так же глуп.

Человек даже не вздрогнул. И не обернулся. Знал, что за спиной никого нет. И никогда не было.

– Что ты хочешь? – устало спросил он, пряча руки в карманы.

– Сам знаешь.

– Но ведь прошло совсем немного времени. Я вижу кровь на моих руках, и она ещё не засохла.

Боль в голосе была такой насыщенной, что «масляные» разводы ускорились и, словно испуганные, заметались по крыше, стараясь отползти как можно дальше.

– Это необходимо.

Человек молча спрыгнул с крыши. Лишь у самой земли падение превратилось в полёт.

Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, всё вокруг уже изменилось. Яркие пятна превратились в жителей города и средства передвижения, а огромные геометрические фигуры в здания.

Всё так же пряча руки в карманы, человек неторопливо пошёл по проспекту. Его не замечали, потому что он пока что был без оболочки.

– Гуляешь? – Голос стал звучать немного глуше, – или убегаешь?

– От тебя не убежишь.

На определённом расстоянии от чёрно-радужного куба, который не превращался в высотку или замок, а просто исчезал, собеседник замолкал. Но это не значило, что от Голоса можно избавиться, уйдя подальше.

– Кто ты сейчас, напомни?

– Карл.

Голос засмеялся:

– Твои попытки отдать дань погибшим выглядят нелепо. К тому же к следующему разу ты забудешь об этом Карле, как забыл об остальных. Сколько их было?

Человек прошипел:

– Я вспомню, обязательно вспомню, слышишь, ты!

– Конечно. Как и то, что было в самом начале. Когда-нибудь. Может быть. – Голос уже откровенно издевался. – Воспоминания, они такие. Приходят и уходят, да? Впрочем, хватит с меня твоих страданий. Ближе к делу. У тебя неделя. Ищи и не забывай…

Невидимая граница была пройдена, Голос пропал. Человеку сразу стало легче дышать.

Он стоял в транспортном потоке довольно долго. Средства передвижения на него никак не реагировали, сам он тоже не обращал внимания, когда какой-нибудь автокар или жеребец проносился сквозь него.

Всего неделя. На поиски, подготовку и убийство мучителя и его несчастной жертвы.

У него тоже была своя граница. Он не один раз пытался сорваться с этого поводка, но, переходя невидимую черту, неизменно оказывался на чёрно-радужной крыше.

На доступной для «прогулки» территории подходящие кандидаты почти не встречались, а если всё же попадались, не особо жаждали заводить знакомство. Голос объяснял это шуткой Рандома, невидимого юмориста, которого здесь почему-то считали богом.

Но человек был уверен, что бог здесь не живёт.

Поэтому приходилось пользоваться помощью ненавистного напарника. Тот каким-то известным лишь ему способом забрасывал человека в Игры. Переход сквозь изнанку города не натягивал поводок, и в локальных вымышленных вселенных он мог находиться сколько угодно. Правда, при выходе нить, связывающая с кубом, тут же срабатывала.

Оставалось найти оболочку. Такую, чтобы отголоски Карла почувствовали себя в своей тарелке. Меньшее, что можно было сделать для уничтоженного. И человек зашёл в первую попавшуюся дверь.