Екатерина Шашкова - Цифра

– Я тебя вижу! – Крикнул Анлаф. Он вдруг понял, что уже несколько лет ни с кем не разговаривал. С того самого времени, как уехал от Геры. «Свяжусь с ним, как только смогу». – Решил он.

– Оружие есть? – Спросил человек на колокольне.

– Только палка, – соврал Анлаф. Огнестрельного оружия у него, конечно же, не было. Зато имелось несколько ножей: по одному за поясом и в каждом ботинке.

– Спускаюсь!

Анлаф напрягся. Он боялся возвращения собак, но их вроде бы не было слышно. К тому же знакомства в новой реальности могут быть опасны. Никогда не знаешь, кто перед тобой и на что он готов пойти ради ресурсов. Сжав покрепче арматуру, Анлаф слушал спешно спускающиеся шаги, и уже через минуту перед ним предстал сухой старичок. Непонятно, сколько ему было лет, но явно больше 80. Землистое морщинистое лицо с глубоко посаженными выцветшими глазами выражало испуг и удивление. Одет он был в серые лохмотья. Что вместе со сгорбленностью и поджатыми к груди тонкими кистями придавали ему схожесть с крысой.

– Ты чего здесь? – Спросил старик. Он выглядел таким жалким, что Анлаф невольно убрал прут. Такого, если что, достаточно толкнуть посильнее, он и развалится.

– Еду ищу, – просто ответил путник. – Голодный я, отец. Меня Анлаф зовут.

– А я Семен Андреевич. – Старик пожал протянутую руку путника.

Анлаф поразился, как такой тощий старикан с трясущимися руками может выживать в такой глуши. Семен Андреевич предложил отщепенцу пообедать вместе. По его словам, гости у него бывали часто. Раз в неделю так точно. Навигаторы почему-то плутают в этой местности, а водители всё чаще доверяют автопилоту слишком сильно и в пути совсем не следят за дорогой, бывает даже, что спят за рулем. Заблудившиеся машинки привозят бедолаг к Васильевскому собору и отказываются ехать куда-либо дальше. Какая-то ошибка на онлайн-картах.

– Я, когда мотор-то твой услышал, я полез посмотреть, кто приехал, – рассказывал старик. – Да и не сразу тебя и увидел. Только когда собаки залаяли. Смотрю, ты бежишь. Ну, думаю, раз молча бежит, на помощь не зовет, пусть бежит, куда там ему надо. А ты шасть и в кафешке спрятался. Они уж тебя искали-искали, да не нашли. Смешные они, несмышленые.

– А ты сам-то собак не боишься? – Анлаф удивился.

– А чего мне их бояться? Они мне не враги. Я иногда их даже кормлю, когда что вкусненькое подворачивается.

Анлаф мотнул головой. В ней возникла какая-то неуловимая ассоциация или старая мелодия. Неужели никто из гостей не доложил о нем территориальному контролю? Или возрастному. Хотя, если он помогает потерявшимся на дороге, возможно, они в качестве благодарности помалкивают о нем.

Семен Андреевич привел Анлафа в двухэтажный домик. Судя по просторному холлу со стойкой, раньше это была гостиница. Заметив заинтересованный взгляд отщепенца, старик рассказал, что раньше это была успешная маленькая гостиница. Но Локдаун задушил ее. Во время эвакуации (тогда еще полный сил отельер) и несколько его друзей смогли спрятаться в подвальных помещениях и переждать ее.

– Потом, конечно, нелегко пришлось. Особенно, когда все померли. Раньше-то с едой попроще было, а потом всё хуже. Вот в итоге я один остался и ем от пуза, только когда приезжает кто. А так одни консервы да макароны. На огород у меня уже сил нет.

– Да я и консервам с макаронами рад буду. У меня тебе, правда, и предложить-то нечего взамен. – Анлаф чувствовал жалость к этому бумажному старичку. Но тот заверил его, что компания – лучшее, чем путник может ему отплатить. Позвякивая посудой, дед разжарил вчерашние макароны и поставил чайник. Анлаф с удовольствием опустошил свою тарелку и сгреб в рюкзак несколько банок тушенки и маринованых овощей, которые дал ему старик. А потом за кружкой чая охотно слушал его истории. Правда чай по кружкам разливать пришлось гостю, так как тремор у старика был ужасный. Семен Андреевич предложил Анлафу отправиться наверх поспать. На что путник, сам не зная, почему, согласился. Старик был к нему по-отечески добр, не хотелось обидеть его недоверчивостью. Они зашли в один из бывших номеров, и путник ахнул: чисто, сухо, двуспальная кровать, подушки, одеяло. Свежее, разве что не отглаженное постельное белье.

– Ты, отец, даешь! – Восхитился Анлаф, подбирая, фигурально выражаясь, челюсть с пола.

– Какой-никакой отель же, сынок. – Засмущался Семен Андреевич. – Я ж столько лет людей обслуживал, с уборщика до директора дослужился. У меня даже вода есть, помоешься.