Кирилл Луковкин - Код «Уран» / Цитадель

Усевшись на полу посреди комнаты, он вертел талисман в руках. Свет красиво отражался на острых гранях. А ведь у него и Майи даже оружие не отобрали! Под кроватью до сих пор валяется, подаренный Дроккой, массивный бласт, на поясе висит кинжал. Получается, Париж уверен, что Рику хватит мудрости не пустить его в ход.

Самым обидным было то, что они с Майей достигли конечного пункта путешествия. Да, они попали в центр управления, но как-то незаметно стало ясно, что идти туда особо незачем. Хотя…

Запустить генераторы. Они отчаянно хотели запустить генераторы. Вот их цель — запуск генераторов! Но для кого? Для всех людей Термополиса. Рик припомнил, с кем сталкивался за последние дни: хоровод грязных, а порой откровенно уродливых лиц. Нет, не ради них он преодолевал все эти ступени и коридоры.

Ради сестры.

Которая теперь рядом.

А как же Киото? Ахмед? Париж сможет и их вызволить, наверняка, стоит попросить…

Рик замер на миг. Но это означает, что его самого сломают. Означает, что он признает поражение и подчинится чужой воле.

Он яростно крутанул талисман на ладони, уставившись невидящим взглядом в стену. Париж жаждет выяснить, почему какому-то крысенышу из затухающего нижнего сектора, удалось запустить загадочную программу «Уран». Знать бы самому! Мама никогда не откровенничала на подобные темы. На все вопросы об отце она отвечала уклончиво и скорее отворачивалась, пряча слезы.

Рик зашипел от боли, выронив талисман, вдруг распавшийся на две половинки. Одна осталась висеть на цепочке, другую Рик машинально положил на прикроватную тумбочку и уставился на палец, где выступила кровь на порезе.

Майя так и застала его — с пальцем во рту. Секунду назад она казалась радостной.

— Что случилось?

— Ничего. — Рик встал на ноги. — Просто порезался.

— Дай посмотрю.

— Пустяки…

Майя схватила его руку и повела к раковине — промыть ранку.

— Ну, как отдохнули?

— Отлично.

— Есть новости?

— Париж передавал привет. Сожалел, что ты не пошел с нами в акваторий. Он хотел показать нам музей древней живописи и скульптур, но Аврора утомилась, и я отвела ее спать.

— Как она?

— Все хорошо. Она такая милашка, не то что ее брат.

Рик и глазом не повел. Майя стала рассказывать про акваторий, досуговые залы для молодежи и маленьких детей, которые оказались счастливчиками из других нижних секторов: кто-то попал сюда по чистой случайности, кто-то благодаря своим способностям. Оказывается, в Совете есть особые люди, отслеживающие перспективных кандидатов в граждан Эпсилона. Майя даже нашла в толпе своего давнего знакомого по родному сектору, который считался без вести пропавшим. Думали, он провалился в мусоропровод. Девушка продолжала рассказывать свои впечатления, а Рик мрачно слушал.

Общество Эпсилона устроено весьма демократично. Каждый человек имеет право распоряжаться своими способностями так, как пожелает. Поскольку у них нет проблем с питанием, теплом и светом, люди сектора заняты не выживанием, а более возвышенными вещами, которые позволяют развивать культуру. В Эпсилоне очень ценится история человечества. Так Совет придумал способ сохранить память в случае глобальной катастрофы, если Главный компьютер выйдет из строя, а библиотека с архивами будет уничтожена. Для этого выбраны сто самых умных представителей сектора, которые взяли себе имена по названиям земных городов. Они объединены в некий Фонд — сообщество живой памяти, куда входит сам Париж и такие люди, как Лондон, Нью-Йорк, Москва, Гонконг.

— Представляешь? — восторгу Майи не было предела. — Но и это не все.

Она рассказала, что сектор разделен на условные древние государства, которые существовали когда-то на Земле. Их было много, все разные, со своими культурами и системой ценностей. Ученые из каждого такого участка сектора изучают историю той страны, за которой закреплены. Есть ученые-универсалы, которые пытаются понять устройство мира и строят разные гипотезы. Есть художники, поэты и музыканты.

Особенно Майю поразил уровень культуры Эпсилона: люди вежливы, добры, и с каждым можно говорить часами напролет о самых разных вещах. Правда, их не особенно интересует внешнее пространство. Видно, что их все устраивает и им вполне комфортно в этом уютном мире.

— Да, — сказала Майя, — они как будто топчутся на месте. Ученых не так уж много, по сравнению с большинством. Все любят играть и веселиться.

Майя выглядела счастливой; с блеском в глазах она смеялась над какой-нибудь забавной подробностью и тараторила, не останавливаясь, словно боясь забыть детали этого насыщенного дня. Рик чувствовал исходящий от нее запах пряностей.