Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

– Никогда о таком не слышал, – признался Минотавр. – Это что-то из математики?

– Это что-то из всего, – мрачно сказал Диакритус. – Предельный гипостазис. Изначальный гипостазис…

– Не гипостазис, – возразил Сократус. – Не морочь голову. Бог есть личность.

– Демиург? – спросил Минотавр.

– Да, его можно назвать демиургом, ибо он – творец мироздания, – сказал Дедалус. – Так понятнее. Но у нас нет исчерпывающего понимания данного концепта. Мы даже не видим, в чем его необходимость. Скорее всего, условия смерть-цивилизации, которая развила понятие бога и передала нам в наследование, сильно отличались от наших… Даже по физическим параметрам. Например, эти существа могли обитать не на планетах, а внутри звезд, в условиях высочайших температур и давлений, а их тела представляли собой лучевые структуры… Домыслов много.

– Эта смерть-цивилизация нас и создала, – сквозь сон пробормотал Диогенус. И немедленно захрапел с переливами.

– Ересь, – покачал головой Сократус. – Если мы не знаем происхождения некоторых слов, то это не означает, что они достались нам от смерть-цивилизации. Почему Феодоровский процесс называется Феодоровским? – сказал Сократус не своим голосом, кого-то передразнивая. – А кто назвал Океан Манеева Океаном Манеева? Тьфу! Назвали и назвали… Кто назвал меня Сократусом? А? Что в имени моем…

Рев разорвал тишину мира и заставил всех замолчать – Сократуса, Диакритуса и Дедалуса с обреченной покорностью, зато Минотавр вскочил, готовый дать отпор неведомому зверю. Зверь пер на них – огромный, приземистый, с четырьмя лапами, точно у паука, горящими буркалами, но в последний миг вильнул и прошел мимо костра, обдав горячим дыханием Минотавра, тот не удержался и врезал кулаком в бок чудищу.

Конечно, это было не чудище, а стандартный атомный танк, класса «Мальчик», любимый походный транспорт первопроходцев – на гусеничном шасси с дополнительными ногами-упорами для форсирования разломов и осыпей, но, как впоследствии оказалось, совершенно непригодный для преодоления подземных атомных ловушек в предгорьях Голоконды. Танк, насколько заметил Минотавр, побывал в переделках, судя по многочисленным глубоким проплавам в броне, а правая задняя лапа слегка приволакивалась, будто ее когда-то выдрали из сустава, а затем кое-как, в полевых условиях, вправили обратно. Для красоты.

Но самое примечательное заключалось в том, что «Мальчика» приспособили для перевозки весьма негабаритного груза. Он крепился к танку хитрой системой такелажа, отчего машина еще больше походила на жука, взвалившего на спину мертвую добычу, на первый взгляд – груду проржавелого хлама. Только когда «Мальчик» почти перевалил за очередной холм, Минотавр разглядел искореженные дюзы. Корабль! Неимоверно древней конструкции, наверняка из первой волны освоения, когда подобные беспилотные и пилотируемые аппараты ныряли в ад венерианской атмосферы, вслепую выискивая подходящие плацдармы для грядущего наступления на планетоид.

Танк сопровождал гигантский робот, металлическим колоссом возвышаясь над машиной. В особо трудных местах, где возникала угроза завязнуть или опрокинуться, робот наклонялся к машине и осторожно подталкивал ее, а в одном из мест, где путь пересекала неодолимая для боковых рычагов пропасть, он ухватил ее за панцирь и перенес на другую сторону. Проходя мимо лежбища сталков, титанический робот повернул к ним башку, и Минотавр разглядел сквозь лобовой щиток лицо того, кто сидел за рычагами управления. Даже для Минотавра выглядело существо отвратительно. Можно даже сказать, пугающе.

– Кто это? – спросил Минотавр.

– Примары, – ответил Сократус. – Очередную железяку в Тахмасиб повезли.

– Примары? Тахмасиб?

– Место их обитания. Примары раскатывают по поверхности и собирают старые железяки – в основном древние космоплавы – и стаскивают к себе, – пояснил Диакритус, но Минотавр опять мало что понял.

– Сколько их там?

– Да кто знает, – дернул плечами Диогенус. – Примары сталков к себе не пускают, да и не желаем мы к ним в гости. Нам здесь хорошо думается. Нам бы с гипостазисами разобраться.

Минотавр оглядел сталков, вытянул из бедренной катушки углепластовую нить и сделал первую петлю, помотал ею и спросил:

– Ну, кто первый? Есть у меня для вас, сталки, предложение, от которого вряд ли откажетесь. Прогуляемся до Тахмасиба?

Оракул стоял в стороне от выбитой в каменистой почве колеи. Чтобы оставить в прокаленной почве столь глубокие вмятины, ее наверняка должны были регулярно утюжить тяжелые атомные танки на гусенично-шаговом ходу. К самому гипостазису никаких ответвлений не тянулось, что настораживало. Надо думать, проезжавшие мимо примары, а на атомных танках по Венере передвигались только они, совершенно не обращали на Оракула внимания. Стоит себе и стоит, делов-то. Однако о том, что это именно Оракул, Минотавр вот так, на глазок, даже на хорошо вооруженный увеличительными стеклами глазок, определить не мог. Может, это, например, Видение Будущего, Мечта о Грядущем или какая-нибудь Утопия, поглоти ее бездна? Он подтянул к себе плетущегося впереди колонны сталков Сократуса, ослабил на несколько щелчков шейный захват, ткнул четырехпалой лапой в гипостазис: