Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

– Приветствую, – сказал Минотавр столь зловеще, что некоторые из вставших вздрогнули. – Шел по своим делам, но беседа ваша привлекла мое внимание. Не будете сопротивляться, если и я погреюсь?

Диакритус, Сократус и Дедалус одновременно качнули головами: нет.

– Но, может, ваш спящий имеет аргументы против моего присутствия. – Минотавр указал на лежащего.

– Это Диогенус, – сказал Диакритус. – Уверен, он не против вашего… гм… присутствия.

Минотавр ссыпал железки, отчего Диогенусу следовало не только пробудиться, но и подскочить от грохота. Но он по-прежнему лежал.

– Тем не менее настаиваю на испрошение у Диогенуса разрешения присоединиться к вашей компании, – прорычал Минотавр. Дым из дыхательных щелей пошел гуще.

Сократус находился к Диогенусу ближе всех, наклонился и потряс спящего за плечо:

– Эй, Диогенус, тут такое дело… – Он понизил голос и принялся шептать, на что Диогенус заворочался, затем с кряхтением приподнялся, сел, мутно осмотрел товарищей, взглядом задержался на Минотавре.

– Е-о! Ну и урод! – сказал хрипло. – Чего только во сне не привидится…

После чего хотел вернуться в исходное положение, но Сократус вновь зашептал, показывая на Минотавра.

– Не возражаю… не возражаю… – Диогенус широко зевнул. – Совсем со своими спорами очумели…

Сократус поглядел на Минотавра:

– Он не возражает.

– Благодарю. – Минотавр присел на корточки, обхватил колени. Продолжил с максимальной вежливостью: – Подходя к вашему костру, невольно услышал часть беседы, где прозвучал незнакомый мне термин – «смерть-цивилизация». Не могли вы прояснить, что имеется в виду?

– Право, – сказал после заметной паузы тот, кого звали Дедалусом, – это скорее мыслительный конструкт без какой-либо гипостазисной основы. Фигура речи.

– Я настаиваю, – сказал Минотавр.

Дедалус посмотрел на Сократуса. Тот кивнул и заговорил:

– Это своего рода удобный мыслительный конструкт, он позволяет объяснить некоторые загадки нашей собственной цивилизации. Возможно, вы знаете… гм… – Только теперь Сократус сообразил, что гость не представился, но вопрошать не стал и продолжил: – Дело в том, что на ранних этапах эволюции мироздания в его химическом составе преобладали легкие элементы. Однако их переработка в недрах звезд первой генерации привела к распространению более тяжелых элементов, из них затем образовались планеты, а вместе с тем живые и мыслящие существа. То есть все мы состоим из звездного вещества. Но почему не предположить, что и мыслительные конструкты формируются похожим образом? Они рождены цивилизациями далекого прошлого в иных звездных системах, а когда цивилизации завершили свое существование по естественным или катастрофическим причинам, конструкты перешли в наследное пользование последующих цивилизаций, которые опять же внесли лепту в их развитие и совершенствование, чтобы в свою очередь передать по эстафете цивилизаций.

– Весьма спорный концепт, – вставил Диакритус. – Именно поэтому не сформировал устойчивый гипостазис. Да, мы не можем проследить генезис довольно большого круга гипостазисов, но это не означает, что они порождены иными цивилизациями и включены в наш цивилизационный код. Словно мы паразиты, живем чужим умом. То, что наши тела из звездного вещества, еще не делает нас звездами.

– Нечто… не рождается… из ничего… – прохрипел сквозь сон Диогенус, перевернулся на другой бок и захрапел пуще прежнего.

– Так вот, – продолжил Сократус, – цивилизация-родоначальник, цивилизация-донор мыслительных концептов и называется смерть-цивилизацией. Дикий термин, конечно, но вполне устоявшийся в маргинальных кругах, которым мы принадлежим.

– Грр-р-м… – пробурчал Минотавр, мало что поняв. – А нельзя привести образец концепта смерть-вашей-цивилизации? Исключительно для понимания. Вы об этом, насколько могу судить, думаете не первый и не второй раз, я же новичок.

– Бог, – кратко ответил Сократус, и Минотавру показалось, что он не совсем его расслышал, будто тот сказал нечто совершенно иное, а потому переспросил. Сократус повторил громче:

– БОГ.

Слово произвело на остальных необычайное воздействие, словно сказанное оказалось столь неудобным, что и Диакритус, и Дедалус, и даже Диогенус принялись возиться, с преувеличенным вниманием осматриваться, потирать предплечья, будто мерзли в раскаленной атмосфере планетоида.