Чарльз Плэтт - Свалка (сборник)

Он стоял, пошатываясь, осклабившись в скабрезной улыбке. Слушатели орали и бурно аплодировали. Самогон лился в распахнутые глотки.

Оливер спокойно сидел в углу. Поначалу он боялся, что Гейлорд раскочегарит толпу до того, что она пойдет линчевать пришельцев. Но в этом не было смысла. Люди собрались не для смертоубийства, а просто отдохнуть — и Гейлорд это отлично знал. И вместо серьезного разговора он дал им разрядку: сначала слегка застращал их грядущими катастрофами, а потом раззадорил насмешкой над пришельцами — и вот все облегченно хохочут, готовые к новым развлечениям.

Об эвакуации с астероида он даже не упомянул.

— Эй, ну ладно, хватит! — прорезался сквозь гам голос Гейлорда. — Давайте начинать гулянку. Закатим гудеж, а? Тряхнем эту мусорную кучу, чтобы она развалилась раньше срока и дала жизни обалдуям, которые прилетят сюда склеивать куски!

Все поднялись и двинулись к выходу. В зале царил хаос. Надравшиеся копранцы шатались, толкали друг друга, истерически хохоча. Липнущие потные тела оттеснили Оливера обратно в угол. Но еще до того, как первый из них добрался до выхода, в дверь ворвались двое. Это были Джульетта и Норман, дети Гейлорда. Норман протолкался сквозь толпу и вскочил на возвышение рядом с отцом.

Изумленный Гейлорд повернулся к сыну. Других выступлений в программе не значилось, и Гейлорд не понимал, что это еще за новости. Так и не раскрыв рта, он слушал, как Норман призывает всех к тишине:

— Эй, заткнитесь! Мне нужно вам кое–что сказать!

Люди нехотя остановились. Гам пошел на спад.

Джульетта стояла недалеко от Оливера, как раз в дверях. Она нервно кусала губы, слезы размыли грязь на ее щеках. Оливер протолкался к ней.

— Что случилось? — спросил он.

— Это… кошмар! — заплакала она. — Какой ужас! Мало нам было неприятностей…

Зал уже утихомирился, и все нетерпеливо ждали, что же скажет Норман Гейлорд, который стоял на краю возвышения, хилый и невзрачный, особенно в сравнении с отцом, который все еще озадаченно топтался рядом.

— Не хотелось бы, чтобы из–за меня задерживалась сегодняшняя гулянка, — сказал Норман и нервно улыбнулся, — но мы — я и Джульетта — сейчас прямо из отцовского дома. Случилось такое, что… В общем, об этом должны узнать все.

Голос у него был слабый и высокий — не то, что гортанный рык Гейлорда. Он замолчал и вытер лоб дрожащей рукой.

— Это касается отцовского скарба. Вы все знаете, что он хранится в подвале, под старой космодромной вышкой. Там все, что собрал он сам, и что собрали его отец и его дед. Короче, когда мы пришли домой, то увидели, что дверь открыта. Ее взломали! Мы пошли внутрь, зашли в подвал… Там было пусто! Украли весь скарб, все до последней шестеренки!

Наступила оглушительная тишина. Событие было вопиющим. Мелкие кражи случались нередко, но спереть весь скарб у старосты …

Гейлорд в ярости взревел, бросился к Норману, схватил его за худые плечи и принялся мотать из стороны в сторону.

— Неправда! — орал он. — Скажи, что это неправда! Не может быть, не может быть, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

Норман болтался в его лапах, как тряпичная кукла.

Гейлорд отпустил сына и, шатаясь, поплелся по трибуне, оглушенный горем и пьяный до изумления.

— Не верю я… Никто здесь не мог такого сделать… Это все инопланетянцы… Или бродяги с барханов — набег, а мы, как дураки…

Бормоча что–то совсем уж невнятное, он доплелся до края сцены, запнулся и рухнул в зал, с треском ломая стулья. Ему помогли подняться и усадили. Он уронил голову на руки и застыл.

Публика, не привыкшая к подобным новостям, смущенно переговаривалась. Это все никуда не годилось — такие новости, да в праздничный вечер, когда надо забыть обо всем и веселиться.

— Зачем было выносить это на люди? — спросил Оливер у Джульетты.

— Это… потому что это касается всех. Потому что отец без скарба — никто, — она шмыгнула носом и вытерла покрасневшие глаза. — Его скарб — это часть его самого, по скарбу видно, что он за человек, чего он стоит. А теперь все исчезло… — она опять начала хлюпать.

— Значит, он больше не будет старостой? — Оливер протянул ей платок.

Джульетта удрученно кивнула и попыталась отбросить с лица спутанные волосы, которые липли к мокрым от слез щекам.

— Прежде такого не бывало, чтобы у старосты… Но у него нет другого выхода. Без скарба… кто будет с ним считаться?

Публика начала волноваться.

— Это чего ж теперь будет? — заорал кто–то.

— Да, эй, чего делать–то будем? — поддержал другой голос. — Всю ночь, что ли, торчать здесь?