Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

Неожиданно ее глаза открываются во всю ширь, а в моей голове наступает тишина и согласие. Я вижу в ее взгляде изумление.

Эйлин вытаскивает из-под моей головы руки. На ее ладони лежит мой симбионт. Я беру его, верчу в пальцах. Потом широко размахиваюсь и швыряю его в море. Он трижды подскакивает на поверхности и исчезает.

— Интересно, откуда он его берет.

Муравьи прибыли на Луну в тот день, когда Тихея прошла через Потайную Дверь, чтобы отдать рубин Волшебнику.

Она рада была уйти с Базы. Тем утром Мозг устроил Тихее Подпитку, после которой внутри все звенело и клокотало; израсходовать сжатую энергию можно было, только сбежав – вприпрыжку и с воплями – по серому пологому склону горы Малапера.

– Не отставай! – крикнула она чайнику, которого Мозг, разумеется, послал за ней шпионить.

Машинка в белом кожухе и на двух толстых гусеницах еле тащилась, размахивала руками-цилиндрами, чтобы удержать равновесие, и трудолюбиво погромыхивала, отыскивая крохотные кратеры – следы Тихеи.

Рассердившись, та скрестила руки на груди и стала ждать. Посмотрела вверх. Входа в Базу видно не было, и это правильно – иначе не убережешься от космических акул. Иззубренный гребень горы скрыл Большое Плохое Место от чужих глаз, если не считать порочной просини аккурат над слепящей белизной верхних хребтов, резко выделявшихся на фоне угольно-черных небес. Белел не снег – он есть только в Плохом Месте, – а стеклянные бисеринки, рожденные древними ударами метеоров. Во всяком случае, так утверждал Мозг. Если верить Лунной Деве Чан Э, блестели все те драгоценности, которые она потеряла за проведенные здесь столетия.

Тихее нравилась версия Чан Э. Тут она вспомнила о рубине и дотронулась до поясной сумки – убедиться, что он никуда не делся.

– Вылазки неизбежно сопряжены с эскортированием, – зазвенел голос Мозга в шлеме Тихеи. – Причин для нетерпения нет.

Почти все чайники работали автономно: Мозг контролировал только двух-трех одновременно. Но, конечно, он будет следить за ней – сразу после Подпитки иначе и быть не могло.

– Еще как есть, тормоз, – пробубнила Тихея под нос, потянулась и в расстроенных чувствах поскакала дальше.

При движении костюм деформировался, обтекая ее тело. Между прочим, она вырастила его сама, и это был уже третий такой костюм, хотя рос он долго – куда дольше, чем рубин. Его множественные слои были живыми, он казался легким, и, что самое классное, у него имелась энергошкура – гладкая губчатая ткань из клеток с механочувствительными ионными каналами, которые переводили движения Тихеи в энергию костюма. Никакого сравнения с грубой белой материей, оставленной китайцами: чайники скроили и сшили из нее костюмчик детского размера, тот пришелся Тихее впору и вроде как функционировал, но был невыносимо душным и жестким.

Она тестировала новый костюм второй раз и страшно им гордилась: это была сразу и одежда, и экосистема, и все говорило за то, что фотосинтетический слой позволит Тихее продержаться несколько месяцев – при условии, что солнечного света и кошмарных китайских спрессованных нутриентов будет в достатке.

Тихея нахмурилась. Ее ноги вдруг стали серыми, с бурыми крапинками. Она смахнула серое рукой, и пальцы, облеченные в серебристую гладь энергошкуры, сделались того же цвета. Видимо, к костюму приставала реголитовая пыль. Досадно. Тихея рассеянно отметила, что при следующей итерации, когда она опять скормит костюм биофабру Базы, надо будет как-то это исправить.

Чайник не мог перебраться через край мелкого кратера: из-под скрежещущих гусениц вылетали безмолвные параболы камешков и пыли. Тихее надоело ждать.

– Вернусь к обеду, – сказала она Мозгу.

Не дожидаясь, пока сознание Базы ответит, отключила радио, развернулась и побежала.

Тихея перешла на длинный шаг, который показал ей Яшмовый Кролик: скользишь над самой поверхностью и время от времени отталкиваешься от нее носком, если надо перелететь через кратеры и камни, которых на неровном реголите видимо-невидимо.

Чтобы пуще запутать бедного чайника, она сделала длинный крюк, избегая прежних маршрутов, покрывавших почти весь склон. Обогнула по краю одну из кромешных ледяных ловушек – кратеров поглубже, не знавших солнца, – которыми буквально чернела эта сторона горы. Напрямик вышло бы куда быстрее, но костюм мог не выдержать холода. Кроме того, на Другой Луне за Дверью в таких глубоких рытвинах жили чернильные человечки.