Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

Потом все-таки потянулись окраины. Хакворт упорно ехал на запад; народ на улицах видел сумасшедшего и благоговейно расступался. Прохожие и велосипедисты постепенно уступили место более тяжелому и быстрому военному транспорту. Хакворт не хотел жаться к обочине и направил Похитителя искать окольные проселочные дороги к Сучжоу. Плоская дельта Янцзы лежит почти вровень с морем; здесь каналы, оросительные, осушительные, транспортные, были куда многочисленнее дорог. Они вились по черной зловонной пахоте, словно кровеносные сосуды в мозговой ткани. Равнину часто нарушали могильники с гробами чьих-то предков, невысокие, чуть выше обычного паводка. Дальше на западе над полями вздымались черные от растительности склоны. КПП Прибрежной Республики на перекрестках дорог казались серыми и косматыми, словно заплесневевшие буханки, такой плотной была окружающая их защитная сетка; вглядываясь в облако макро- и микроскопических аэростатов, Хакворт с трудом различал за ними гоплитов; от радиаторов в их спинах волнами расходился жар, колебля густой нанотехнологический компот. Его не останавливали. Он думал, что ближе к территории Кулаков пунктов станет больше, но первый оказался и последним; Прибрежная Республика еле-еле наскребла сил на одномерную линию пикетов.

Через милю от КПП, на следующем маленьком перекрестке, Хакворт увидел два очень грубо сработанных креста из свежесрубленных тутовых деревьев, еще трепетавших на ветру зелеными листочками. К перекладинам белыми пластиковыми веревками были привязаны два молодых европейца, обуглившиеся, со вспоротыми животами. По прическам и уцелевшим, словно в насмешку, черным галстукам, Хакворт узнал мормонов. У одного кишки висели до земли, их с завидным упорством тянула тощая свинья.

Больше он трупов не видел, но влажный горячий воздух смердел разложением. Хакворт долго думал, что смотрит на сеть нанотехнологических оборонительных барьеров, пока не сообразил, что все куда проще и естественнее: над каждым крошечным водотоком тянулся черный ореол жирных сомлевших мух. Если потянуть правый или левый повод и направить Похитителя к каналу, взгляду предстанут раздувшиеся мертвецы.

Десять минут езды от КПП, и Хакворт оказался в становище Кулаков. Он смотрел только вперед, поэтому не мог сказать, насколько велик лагерь. Повстанцы захватили деревушку из низких мазаных фанз. Черная полоса на земле маркировала бывшую Линию Подачи; Хакворту она представилась меридианом, который провел по живому глобусу астральный картограф. Кулаки были по пояс голые, в синих штанах, подпоясаны алыми кушаками, иногда в алых повязках на лбу, предплечьях и шее. Те, что не спали и не курили, отрабатывали приемы борьбы. Хакворта будто не замечали, лишь один парень выскочил из дома с кинжалом и заорал: «Ша! Ша!»; трое товарищей оттащили его назад.

Следующие сорок миль до Сучжоу ничего не менялось, только ручьи превратились в реки, пруды – в озера. Лагеря Кулаков стали больше и попадались чаще. Редко-редко тяжелое марево вздрагивало от слабого ветерка, и тогда до Хакворта долетал металлический запах стоячей воды. Он знал, что близится великое озеро Тайху. Впереди показался полупрозрачный купол, его редкая тень ложилась на высокие дома. Сучжоу, новый оплот Поднебесной, укрылся воздушным щитом, словно куртизанка – невесомым муаром сучжоусского шелка.

Ближе к озеру Хакворт выбрался на Ханчжоусское шоссе и развернул Похитителя на север. Сучжоу протянул щупальца новостроек вдоль всех главных дорог; подъехав к домам, Хакворт увидел магазины и кафе, разграбленные, пустые или захваченные беженцами. Здешний бизнес был рассчитан на дальнобойщиков: мотели, казино, чайные домики, бистро. Теперь фуры исчезли. Хакворт ехал посреди улицы, обливаясь потом в тяжелой одежде, и поминутно прикладывался к охлажденной бутылке из бардачка Похитителя.

Поперек дороги огромным шлагбаумом лежала вывеска «Макдоналдса»; столб, на котором она когда-то держалась, сгорел и рухнул. Перед вывеской стояли двое молодых людей, курили и, как постепенно дошло до Хакворта, поджидали его. Он приподнял котелок. Ближайший парень взял поводья, что в случае механической лошади было чистой данью обычаям, и пригласил Хакворта спешиться. На обоих были тяжелые, но эластичные комбинезоны, пронизанные сетью трубок и проводов, – нижний слой гоплитской брони. Чтобы ринуться в бой, им достаточно нацепить верхние, более тяжелые и жесткие латы, которые, надо думать, остались где-то поблизости. Хакворт попал в число немногих европейцев, кого Кулаки не преследовали с криком «Убей! Убей!», и сейчас с любопытством наблюдал их в сравнительно мирной жизни. Они держались достойно, официально и сдержанно, без всякого кривлянья или смешков, не то что их сверстники из Прибрежной Республики.