Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

Благодаря Букварю ты можешь стать очень образованной, но никогда – умной. Ум – от жизни. На сегодня жизнь дала тебе весь опыт, который нужен для ума, но теперь ты должна думать о том, что с тобой было. Не будешь думать – разовьются комплексы. Будешь думать – станешь не только образованной, но и умной, а там, глядишь, я еще пожалею, что не родился несколькими десятилетиями позже.

Констебль развернулся и пошел в дом, оставив Нелл в одиночестве размышлять над смыслом последних слов. Она решила, что это – из разряда вещей, которые она поймет с годами, когда поумнеет.

Карл Голливуд вернулся из месячной поездки в Лондон, где навещал старых друзей, ходил на живые представления и встречался с крупными производителями рактивок на предмет возможных контрактов. Когда он вернулся, труппа в складчину устроила ему вечеринку в маленьком баре театра. Миранде казалось, что она держала себя вполне прилично.

Однако на следующий день Карл поймал ее за кулисами.

– Что происходит? – спросил он. – И без отговорок. Почему ты в мое отсутствие перешла в вечернюю смену? А вчера в баре сидела как в воду опущенная?

– Ну, у нас с Нелл было несколько интересных месяцев.

Карл оторопело отступил на шаг, потом вздохнул и закатил глаза.

– Конечно, история с Бертом ее травмировала, но сейчас все, видимо, выправилось.

– Кто такой Берт?

– Не знаю. Кто-то, кто систематически ее избивал. Похоже, она сумела быстренько перебраться на другое место, возможно, с помощью брата Гарва, который, однако, не последовал за ней – у него все так же плохо, а у Нелл началась новая жизнь.

– Вот как? Приятно слышать, – сказал Карл только наполовину саркастически.

Миранда улыбнулась

– Видишь. Я ни с кем об этом не говорю, боюсь, что меня сочтут сумасшедшей. Спасибо за поддержку.

– И что это за новая жизнь у Нелл? – спросил Карл Голливуд покаянно.

– Думаю, она пошла в школу. Она явно узнает новое, о чем не было в Букваре, приобретает более сложные социальные навыки и проводит много времени в обществе воспитанных людей.

– Прекрасно.

– Она не так интересуется самозащитой, из чего я заключаю, что сейчас ей ничто не грозит. Однако, видимо, ее новый опекун – человек эмоционально скупой, и она часто ищет утешения под крылом Уточки.

– Уточки?

– У Нелл было четверо спутников. Уточка воплощает домашние, материнские добродетели. Питера и Динозавра уже нет – оба были мужские персонажи, олицетворяющие способности к выживанию.

– А кто четвертый?

– Мальвина. Думаю, для Нелл она станет важной ближе к половому созреванию.

– К какому созреванию? Ты говорила, ей лет пять-семь.

– И?

– Ты хочешь сказать, что будешь заниматься этим…

Карл так задумался, что не закончил фразы.

– …еще лет шесть-восемь. Да, думаю, что так. Воспитывать ребенка – очень серьезное дело.

– О господи! – сказал Карл Голливуд и рухнул в огромное мягкое кресло, стоявшее за кулисами нарочно для этой цели.

– Вот почему я попросилась в вечернюю смену. Как только Нелл пошла в школу, она стала пользоваться Букварем исключительно по вечерам. Очевидно, она живет в пределах двух часовых поясов от нас.

– Отлично, – сказал Карл. – Это сужает поиски до половины земного населения.

– Что не так? – удивилась Миранда. – По-моему, за это хорошо платят.

Карл бесстрастно оглядел ее с головы до пят.

– Да. Твои усилия оплачиваются сполна.

Три девочки двигались по бильярдному сукну газона перед большой усадьбой, кружа возле общего центра тяжести, словно играющие ласточки. Иногда они замирали, поворачивались друг к дружке и затевали увлеченный разговор. Затем, неподвластные инерции, внезапно срывались с места и неслись лепестками на весеннем ветру. Поверх платьев на них были плотные шерстяные пальтишки для защиты от промозглой сырости Ново-Чжусинского плато. Судя по всему, они направлялись к бугристой пустоши в полумиле от дома за серой в ядовито-зеленых и лавандовых пятнах лишайника каменной стеной. Местность за стеной была темно-бежевая, словно рулон твида выпал из фургона и размотался по дороге. Цветущий вереск кутал почву бледно-фиолетовой дымкой, почти прозрачной, но на удивление насыщенной там, где луч зрения совпадал с естественным уклоном местности (если слово «естественный» применимо хоть к чему-либо на этом острове). По-птичьи свободные, девочки были тем не менее обременены каждая своей маленькой ношей, решительно несообразной с их теперешним занятием: усилия взрослых, моливших хоть на время оставить книги в доме, по обыкновению пропали втуне.