Вера Огнева - Когда проснется Марс

Энцо улыбнулся и указал за спину «пса»..

– Туда, братан.

– Нечего там ловить. И я тебе не братан.

Понятно, этот просто так не пропустит. Энцо покопался в кармане и вытащил потертую карту от камер в трубе. Помахал ею у «пса» перед носом.

– Два Ноля велел вытащить троих. Вот, иду.

– Да ну? – «Пес» выставил исполосованную шрамами челюсть. – Вытащить? Прямо сейчас? Мне говорили, что выдвигаемся завтра.

– Не, – все еще улыбаясь, махнул Энцо. – Бабы сегодня нужны.

– А если наберу Два Ноля и спрошу у него?

Дерьмово тогда будет, чо.

– Валяй, – ответил Энцо, холодея. Но сдавать уже нельзя, надо играть до конца. – Вот только он тебя в задницу пошлет.

– Как-нибудь переживу, – хмыкнул «пес», вытащил пластину коммуникатора и быстро набрал номер. Та засветилась светло-желтым, затем красным – сигнал пошел. «Пес» приложил ее к уху, не сводя сощуренного взгляда с Энцо.

Что делать, что делать?

Энцо выхватил лучевик. Выстрел пришелся точно между глаз «пса», раз – и задымилась выжженная точка. «Пес» вздрогнул всем телом и повалился на бетон. Энцо подскочил к нему, выхватил коммуникатор и нажал «отбой». Вовремя успел.

Лишь после понял, что натворил. Он медленно распрямился и так же медленно выдохнул, не отрывая взгляда от мертвого тела.

Ничего, это ничего. У него же не было выбора. И славно, что Два Ноля теперь ничего не узнает.

Оставаться среди «Псов» опасно, Энцо понял это еще с утра. Всплыла его история с Аларихом, по-любому всплыла, вон как зыркали в его сторону. Держали из-за бункера, а после надумали пришить, как пить дать. Вот Энцо и решил поступить так, как поступал в любой непонятной ситуации.

Валить. И как можно быстрее.

Он сунул лучевик за пояс, обыскал убитого охранника и присвоил его распылитель. Во внутреннем кармане куртки нашлись пара пропусков и связка карт. Энцо тоже сунул их в карман. Пригодится. Тело втащил в трубу, за угол, чтобы не было видно.

Патриции сидели в углу камеры, вылитые мокрые куры. Энцо они заметили, но даже не шелохнулись. Не нравился он им.

Они ему тоже.

Энцо провел картой по считывателю, и замок пискнул, открывшись.

– Подъем и топаем за мной, – сказал Энцо, откатив решетку.

Никто не шелохнулся. Только седой Гиппократ тронул за руку сидящую рядом с ним женщину. Что-то сказал ей тихо, но та мотнула головой.

– Я вам чо, стюардесса? – рявкнул Энцо. – Специально приглашать не буду. Хотите – подыхайте!

На этот раз одна из баб – медсестричка, судя по белому комбинезону, высокая, жилистая и не особо симпатичная, – поднялась и похромала к выходу. Что-то у нее с ногой было. Наверное, это для нее старик лекарства просил.

Медсестра вышла, тяжело дыша оперлась на решетку. Зло смахнула пряди темных волос со лба, замахнулась и отвесила Энцо пощечину. Щеку обожгло, но больно не было. Скорее обидно. Рука сжалась в кулак, первым импульсом было двинуть в ответ.

Выдох. Это просто злая патрицианская баба, Энцо таких много повидал. Может, она даже имела право шлепнуть его по морде.

– Полегчало? – поинтересовался Энцо. Подумав, вытащил последнюю таблетку «гелиоса» и сунул ей в ладонь.

– Топай, если жить хочешь.

Времени миндальничать уже не было. Не захотят идти – уже их проблемы, он сделал все, что мог.

Но они шли за ним, и медсестра тоже. Цеплялась за старика и кривилась от боли, но шла. Хоть не ревела, и то славно. Еще бабских слез не хватало.

Энцо остановился на краю септика и прикинул все «за» и «против». Сбоку, у стены торчал узкий подъемник максимум на четверых – только платформа и поручни. Далеко впереди, на противоположном краю ровно горел маячок. Там начинались северные тоннели, пустой район. За ним можно выбраться к восьмой магистрали, а там уже и до десятой рукой подать.

С другой стороны, они могли вернуться к базе «Псов» и прорваться всей толпой через главные тоннели. Лучший вариант, если жить надоело.

Оставалось спускаться на дно и надеяться, что там сухо. Иногда отстойник подтопляло, а месить говно не хотелось.

– Еще трое, – бросил он, забравшись на платформу. Еле сдержал матюки, когда никто не шелохнулся. – Че тормозим-то?

Первыми решились раненая медсестра, старик и молодая девчонка. Энцо вдавил оплавленный пенек на допотопном пульте – все, что осталось от кнопки спуска. Саму кнопку давно сорвали, а пульт изрисовали. Что-то щелкнуло, платформа дернулась и с гулом двинулась вниз. Освещенный полукруг трубы остался наверху, силуэты патрициев пропали из виду. Чем ниже спускались, тем больше пахло старым железом, пылью и мокрым песком. Бабы тяжело дышали, молодая все время ерзала, пытаясь отстраниться. Будто рядом с кучей дерьма стояла. Так и норовила свалиться с узкой платформы ко всем хренам.