Вера Огнева - Когда проснется Марс

Только бы в голову, чтобы наверняка.

Путь в допросную был очень знаком Бритве. Но обычно это она шла сзади, наставив на осужденного распылитель.

Теперь осужденной была она. Топала по измазанным засохшей кровью лестницам и пустым коридорам. «У них что, убираться некому?» – подумала и сама удивилась своей мысли. Откуда такая роскошь, как уборка? Орбитальной не хватало даже легионеров. На парне, который вел ее в допросную, живого места не было: что не синее, то перемазано медгелем и заклеено.

– С чего вдруг допрос, зелень? – крикнула она через плечо.

Парень за ее спиной молчал.

– Да хорош, я же своя.

– Сказали, приказ консула. Больше ничего не знаю, – коротко ответил легионер.

Странно. Что консулу могло понадобиться от нее, простой марсианки? Именно сейчас, когда вокруг творился полный Тартар. Купол то и дело сотрясался от залпов охранной системы. Наверняка где-то периметр прорвали, с полчаса назад выла сирена.

Белая дверь отъехала в сторону, и Бритва зашла первой. Тюремный этикет, осужденные дамы вперед. Ожидавший легионер был в экзокостюме со свернутым шлемом. Центурион, судя по полосам на плечах. К столу привалена труба «нокса».

Он обернулся и смерил ее холодным взглядом.

Все тот же взгляд, все те же поджатые губы. Так Луций смотрел на осужденных.

Кивнув, Бритва присела напротив. Снова взвыла сирена, охранник у двери переступил с ноги на ногу, обеспокоенно глянул в оконце переговорной.

– Привет, декурион, – сказала Бритва, потому что хоть что-то требовалось сказать. Вырвалось по привычке, несмотря на метки на его костюме.

Луций не ответил и не поправил. Смотрел на нее так, как в том дерьмовом сне, одну руку держал под столом. Настоящий патриций, молчаливый, с имперской осанкой.

О Марс! Бритву накрыла дурнота, к горлу подкатил горький ком. Ее сейчас просто стошнит…

Она выдохнула, вдохнула. Терпеть, не опускать взгляда. «Бритва» Три-Два-Шесть никогда не отступает.

Луций вытащил из-под стола нейтрализатор и выстрелил.

Между небоскребами выл ветер. Что-то капало сверху, с краев обломанного козырька. В луже под ногами отражалась тень Малой. Черное на темном.

Что-то звякнуло, упав на бетон. Плечи Малой сгребли в жарком, сильном объятии.

– Ты что, думала, я в тебя выстрелю? Да я никогда, слышишь? Никогда! Малая, я…

Окончание она не расслышала – в голос разревелась. Вцепилась в холодный нагрудник Энцо, зарылась пальцами в отросшие волосы. Прижалась щекой к липкой от пота и крови шее. Он пах землей и оружейной смазкой, бугрился твердыми карманами костюма. И что-то говорил, говорил…

– …давай со мной, – поймала она обрывок.

Кивнула.

– Ты же остановишь их? Мы остановим. Не надо войны.

Кивнула снова.

– Ты же не это дальнегалактическое говно. Ты – человек. Ты наша.

Малая все кивала, кивала, согласная на все.

Инферио зашептали в голове. Как нарастающий шелест песка, как пустая радиоволна, как жуки на мертвом теле…

К ним приближались.

Малая толкнула Энцо в сторону, и что-то ударило в грудь. Отбросило к стене.

Инферио взвыли, почуяв ее боль.

– Привет, декурион, – сказала Бритва. Слова донеслись глухо, будто со дна лифтовой шахты. Луций коротко кивнул, перебирая варианты ответа и возможных действий.

Выбрав самый безумный, он вытащил нейтрализатор из кобуры на бедре и стрельнул в охранника. Попал чуть выше ворота экзокостюма. Легионер упал, дернулся от заряда и утих.

Теперь у них пять минут.

Луций вскочил, коснулся обожженной шеи легионера. Пульс есть, жить будет. Травму тот получил несерьезную – просто шок, как Луций и рассчитывал. Он нажал кнопку под орлом на груди костюма охранника, проверил открывшийся карман. Как и думал, ключ от наручников и ключ-карта от двери лежали внутри.

Бритва молчала. Вздрогнула и слегка побелела, когда он приблизился. От страха? От ненависти?

– Он жив, – тихо сказал Луций. Магнитная палочка ключа вошла в замок наручников, те щелкнули, открывшись. Бритва потерла запястья, не отрывая от Луция странно напряженного взгляда.

Ее лицо осунулось с момента их последней встречи. Щеки запали, очертив высокие скулы, нос заострился, ухо… Луций еле сдержался, чтобы не отвести прядь волос и посмотреть ближе на то, что осталось от ушной раковины, где раньше стоял некс. Вообще не место и не время, и он совсем не знал, что сказать…

– У нас четыре минуты, – выдавил и отступил. Бритва пружинисто поднялась, шурша тюремным комбинезоном, придвинулась и прижалась к его губам. Пальцы, требовательно ухватившие Луция за подбородок, были холодными, а частое дыхание – горячим, как из сопла.