Майкл Стэкпол - Тёмный прилив Часть II Руины

Командующий юужань-вонгов наконец разжал кулаки и немного отдышался, ощутив приятную прохладу корабля. Он знал: многие сочтут притворством то, что он поспешно и брезгливо отверг предсмертные чувства чазрака. В особенности он ожидал насмешек от Дейн Лиана, своего ближайшего помощника, которому подобное поведение было дозволено. Считалось, что род Лиан имел более славную историю, чем род Шай. По крайней мере, до сего момента. «История, полная лишь побед, заставила их уверовать в собственную непогрешимость, чем сделала их только слабее. Этого Лиана отдали мне на поруки, чтобы я привил ему чувства истинного воина».

Шедао Шай знал, что ощущения, которые передал ему раненый чазрак, многие посчитали бы мелочью, никчемной ерундой, не стоящей даже лишнего вздоха. Но все это — не для Шая. Боль, которую чувствовал раб после удара виброклинка — богомерзкого оружия, испортившего невинную девочку и втянувшего ее в эту войну, — была чазраком отторгнута. Чазрака могло ждать избавление, но он отвернулся от него.

Боль нельзя отвергать, ее нужно принимать как должное. Боль, по мнению Шедао Шая, была единственной постоянной величиной в жизни каждого существа. Рождение сопровождалось болью, смерть — тем более. Все жизненные перемены требовали боли. Противиться боли — все равно что отвергать истинную природу вселенной. Из-за личной слабости многие приглушали боль. Но нельзя пытаться избавится от нее. С ней нужно слиться — только так можно приблизиться к богам.

Шедао Шай прошел к испещренному рубцами дальнему углу покоев и мягко прикоснулся к шарообразному, похожему на жемчужину созданию, помещенному внутрь стены. И словно черный песок, смытый бурным водным потоком, стена резко потеряла цвет и стала полностью прозрачной, открыв доступ к семейному хранилищу реликвий рода Шай. Такую ценную коллекцию безусловно не стоило доверять кому-то одному и уж тем более помещать на корабль, подобный «Наследию страданий», но старейшины рода посчитали, что этот кладезь мудрости древних будет отлично вдохновлять на подвиги новое поколение бесстрашных воинов.

Шедао Шай опустил руку на барьер, отделявший его от хранилища, и нащупал в левом нижнем углу точку, открывающую тайник. Он хотел поместить сюда останки своего деда Монгей Шая, выдающегося воина, который погиб, проводя разведку на планете, которую язычники называют Биммиель. Монгей Шай прибыл туда полвека назад в составе отряда, который должен был подготовить почву для полномасштабного вторжения юужань-вонгов. Он мужественно сражался с язычниками, держался до последнего, передавая в штаб всю необходимую информацию, за которой он туда прилетел. Он погиб, пожертвовал собой, заставив прочие кланы уважать и почитать его род — род Шай. Во многом благодаря ему Шедао Шая выбрали предводителем нового наступательного похода.

Первое, что сделал Шедао Шай на новом посту, направил двух своих родственников вернуть останки прославленного предка, но они провалили миссию. Нейра и Дреней Шай были убиты джиидайем — самым необъяснимым явлением в мире язычников, о котором докладывал Ном Анор. Эти джиидайи провозгласили себя дарующими жизнь, владыками всего живого, и тем не менее их основной символ — световой меч. Оружие, способное с легкостью забирать жизни, сокрушать даже механические машины — богомерзкие насмешки над жизнью. Эти джиидайи считают, что они выше всего живого, эдакие всемогущие существа, использующие свою мистическую Силу, чтобы скрыть свое явное пристрастие к механическому богохульству.

Командующий юужань-вонгов отогнал дрожь, незаметно охватившую его тело, затем отвернулся от стены с реликвиями и пересек комнату. Там он погладил красную перекладину на стене. Эта часть помещения начала трансформироваться, йорик-коралл исчезал на глазах, оставляя за собой гладкую поверхность, на которой стали отчетливо проступать шесть небольших наростов. Шедао Шай вновь развернулся лицом к стене с реликвиями, запрокинул руки вверх и вжался в стену.

Из двух верхних наростов высунулись тонкие кожистые усики, которые обвились вокруг его запястий и крепко сжали их. Нижние четыре схожим образом оплели его лодыжки и бедра. Он ощущал сладкие волны боли от впивавшихся в его кожу усиков. Затем он начал подниматься вверх, когда отростки стали тянуть его за руки, отрывая от пола. Его подняли на высоту его собственного роста, откуда открывался прекрасный вид на освещенную золотым светом нишу с реликвиями. Воин выгнул шею, чтобы лучше все рассмотреть.