Чайна Мьевилль - Нью-Кробюзон [Трилогия]

— Но как? — заговорил Ори. — Нью-Кробюзон… Он же сильнее всех… или нет?

— Тебе еще не надоело? — осклабился Енох. Голос его звучал устало. — Нью-Кробюзон, величайший город-государство мира и так далее? Дерьмо на палочке…

— Нет, не дерьмо, — сказал Барон, и они снова умолкли. — Он прав. Нью-Кробюзон — действительно самое мощное государство Бас-Лага. Но не всегда сильнейший побеждает. Особенно если он считает, что раз сильнее его никого нет, то ему и драться не надо. Нас побеждают. И правительство об этом знает. Им это не нравится, они хотят обратить поражение в победу, но вот какая штука: с войной надо кончать, и наверху это понимают. Вот почему они торгуются за мир.

Солнце поднималось все выше, его лучи проникали в окна склада под все более острым углом, одного за другим выхватывая сидевших на полу, запутываясь в их волосах, играя бликами на коже Старой Вешалки. Впервые за последние несколько часов Ори согрелся.

— Они что, сдаться хотят?

Конечно, сдаваться никто не собирался. По крайней мере, на словах: в речах власть предержащих, в нью-кробюзонских учебниках истории, в передовицах лояльных правительству газет о поражении не будет ни слова. Речь будет идти лишь об историческом компромиссе, о тончайших оттенках предельно отточенной стратегии. Но даже соратники мэра по партии Жирного Солнца и коллеги по Правительству городского единства будут разочарованы. Ведь они — как и все остальные — будут знать, что это за "компромисс". Что Нью-Кробюзон потерпел поражение, как бы ни называл это мэр.

— Они уже нащупывают контакты, — продолжал Барон, — но пока не знают даже, как говорить с Тешем. Уже много лет с нашей миссией там нет связи. А тешских шпионов в Нью-Кробюзоне наверняка до хрена и больше, только непонятно, кто они и где их искать. В здании посольства всегда пусто. Тешане по-другому дела делают. Поэтому правительство уже испробовало магию, посыльные суда, дирижабли… и на этом не остановится. Почтовых голубей пошлют, если надо будет. Настолько они хотят переговоров. И никто не должен знать о том, что происходит, пока в один прекрасный день нам не скажут: "Хорошая новость, ребята, мэр принес мир". А тем временем наши бедолаги будут драться и умирать на суше и на море.

Под чужим небом. Ори почувствовал, как у него кружится голова.

— А ты откуда знаешь? — спросил Старая Вешалка. Он слушал стоя, сомкнув ноги и сложив руки на груди. — Откуда ты знаешь, что они задумали, Барон?

Тот улыбнулся. Ори опустил глаза, надеясь, что никогда больше не увидит этой улыбки.

— От того, с кем я сейчас выпиваю, Вешалка. Ты сам знаешь. Я столько пива высосал в этой чертовой Барсучьей топи, что уж теперь-то знаю. Не зря же я торчу там со своим новым лучшим другом, Бертольдом Сулионом.

— Вот оно. Здесь. Это его край. Край какотопического пятна.

Задолго до этого канюки прервали свой плавный полет и рассеялись в воздухе. Ягуар споткнулся, осторожно крадучись, на полушаге и был таков. Исчез. Пыль и черный дым распугали зверей. Казалось, сотни лет прошли с тех пор, как здесь впервые раздался этот громкий грубый звук.

По открытой ране земли, словно бацилла, крохотная палочка, отравляющая кровь, полз Железный Совет, загрязняя местность вокруг себя. Коптящий и чадящий металлический бог для животных. И, как много лет назад, одни люди клали перед ним рельсы, другие заметали его следы, а третьи брали дорогу сзади и переносили ее вперед, чтобы та легла под колеса грохочущей машины.

Куда бы он ни направлялся, везде он был незваным гостем. Состав нигде не становился частью пейзажа. Он был проклятием истории в редколесье на склонах холмов и среди густого покрова настоящего леса, в межгорных долинах и на изрезанных каньонами плато, кое-где пронзенных рогами твердых скальных возвышенностей. И в зловещих местах, где природа взбунтовалась, вроде медленно движущихся холмов, гейзеров дымного камня, фульгуритовых статуй и застывших электрических бурь он тоже был как бельмо на глазу.

Город-призрак. Город, все жители которого, и мужчины, и женщины, были заняты лишь тем, что выравнивали землю и клали на нее рельсы. Все они были непрошеными гостями.

Как их предки, первые члены Совета, — некоторые еще находились среди них, — они были мускулисты, загорелы и знали свое дело. Переделанные, нормальные, какты и прочие стали виртуозами строительства: одни, вооруженные клещами, тянули рельсы, другие укладывали шпалы — и все это под стук забивающих костыли молотов, такой ритмичный, что хоть танцуй.