Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Игры и Имена

***

Что-то неуловимо волшебное витало в воздухе. Ароматы лаванды и соленый запах моря. Открыв глаза, Иветта поняла, что спала, уткнувшись носом в мягкую, явно не диванную подушку, такую мягкую, будто бы набитую ангельским пером.

Пробуждение было легким, никакой сонливости или обычных головных болей. Иветта обвела глазами большую комнату а-ля мансарда, с двумя окнами и балконом. Занавески из тончайшего шелка отбросил в сторону легкий ветерок, открывая вид на лазурное море, полоску пляжа, белые домики с одинаковыми черепичными крышами и вековые кипарисы. На дальней стене висели спортивные медали, сплошь почти золотые, ряды полок украшали многочисленные кубки. Рядом с кроватью стоял стул на колесиках, похожий на мини-мопед, и высокая белая тумба в нежных лазоревых разводах.

«Получилось!» — мысленно сказала Иветта.

Она попыталась вскочить с кровати, потому что ей очень захотелось подбежать к окну, чтобы посмотреть на новый мир, в котором она, без сомнения, будет счастлива, вспоминая с добром и любовью глупую, жалкую Лизку Фрейзе. Скатившись кубарем на пол из мореного дуба, ударившись локтем и разбив губу, Иветта сначала не поняла, что случилось, что не так, а когда поняла, то закричала:

— Où sont mes jambes?!

И сразу замолчала, испугавшись, что говорит на незнакомом языке.

А потом пришли воспоминания, накатили горячей волной, размазывая личность Иветты Борисовой. Как масло растекается по черному дну горячей сковороды, так же не спеша потекли в мозг Иветты смутные воспоминания о несчастном случае в трехлетнем возрасте, двух годах ада в жутком детдоме, из которого ее вытащила славная, бездетная и по-королевски богатая супружеская пара — Филипп и Селестин де Сегюр.

Иветта де Сегюр — знаменитая паралимпийская чемпионка по прыжкам в воду. Она хорошо зарабатывала на съемках в рекламе экологически чистых продуктов и на проведении мотивирующих тренингов по всему миру.

…На крики прибежала помощница — филиппинка Майя, которая подняла Иветту и усадила на стульчик на колесиках.

— Où sont mes jambes? — прошептала Иветта.

Распахнув двери тумбы, Майя спросила, указав на вереницу стоявших там ножных протезов, закрепленных на вращающемся тремпеле-колесе:

— Quel genre de couple voulez-vous, mademoiselle?

Пройдя череду алкогольных, а затем и наркотических срывов, Иветта де Сегюр оказалась в частной психиатрической клинике «Лазурный берег», что специализировалась на помощи людям с ограниченными возможностями. Она провела там долгие годы, постепенно смиряясь и привыкая, что жизнь теперь будет именно такой.

***

По улице Подбельского, постанывая и грохоча колесами на стыках рельс, ехал старый трамвай. Лиза Фрейзе стояла под подъездом, куда ее «вымела» из квартиры Иветты неведомая сила, и слушала стук колес. Она, не мигая, смотрела перед собой, беззвучно шевеля губами: «Нужно что-то сделать… нужно что-то сделать… нельзя просто так стоять!»

Собравшись силами, Фрейзе вновь поднялась наверх и позвонила в звонок квартиры. Дверь не сразу, но открыли. Заспанный пенсионер, выглянувший из-за нее, рассказал, что купил эту жилплощадь много лет назад у то ли Борисовой, то ли Тарасовой, а может, и у Гридасовой. Чтобы проверить свою страшную догадку, Лиза лихорадочно пролистала в телефоне список имен. Номера Иветты в нем не оказалось, как и не было номеров парней и девчонок из той компании, к которой она когда-то примкнула по наводке Валерии Ивановны.

«А может, нет и не было никакой „Грандасанго“? Почудилось все. Я просто сумасшедшая!» — с надеждой предположила Лиза, но нет… В бисерной сумочке сиротливо тарахтела жестяная коробочка из-под индийского чая с кучкой обменных карт.

Укрытое саваном облаков серое небо намекало на возможные осадки. Одинаковые серые люди проплывали мимо Лизы серой массой. Серые толпы на серых улицах, будто помехи, рябь на экране, мешали ей идти вперед, толкали, сбивали с пути. Поэтому она шла не то в сторону Сокольников, не то к ВДНХ.

Лиза брела, не чувствуя усталости, мимо пустырей и оврагов, мимо Ростокинского акведука. И наконец добралась до железнодорожного моста, что соединял два берега овражка, по дну которого грязно-коричневой змеей петляла неглубокая, неширокая Яуза.

Потерять колоду волшебных карт было невыносимо горько и обидно. Боль от расставания с мечтой получить все и сразу была настолько велика, что Лизе Фрейзе не хотелось жить. «Значит, судьба моя такая», — обреченно решила Лиза, забираясь на парапет и глядя на потухающее, набухшее влагой небо.