Уильям Берроуз - Дикие мальчики [litres]

– Чертовски хороший южный ветер, – говорит он мне.

Я решаю, а чем черт не шутит, попробуем воздушный шар Капитана, и устраиваюсь на ближайшем постоялом дворе: ждать придется долго. Около четырех пополудни араб выкатывает газовый резервуар, к пяти шар готов, и мы взлетаем. Из течи в шаре со свистом вырывается воздух, вдребезги пьяный Капитан пошатывается в корзине и курит сигару. Из-за течи мы приземляемся пятидесяти милях к северу от Касы. Я покидаю Капитана и остаток пути проделываю в дилижансе.

•Ученые-ядерщики из Чикаго утверждают, мол, атомную бомбу нельзя использовать ни при каких обстоятельствах.

•Атомная бомба взрывается над Хиросимой, рассеивая радиоактивные частицы.

•Старый магнат сидел на высоком балконе в шезлонге, темные очки загадочно сверкали на послеполуденном солнце. Он был одержим бессмертием и потратил огромные суммы на секретные исследования. Он не собирался делиться результатами с жалкими простолюдинами. Сыворотки, замена износившихся частей тела – лишь импровизированная отсрочка. Он хотел большего. Он хотел жить вечно. Если бы достичь скорости света или хотя бы приблизиться к ней… Его раздражали ученые, говорившие, мол, это невозможно.

– Я плачу им не за то, чтобы они болтали, дескать, чего-то не могут… Ба, да если ракете придать достаточное ускорение…

Он не любил слышать слово «СМЕРТЬ», не любил, чтобы его произносили в его присутствии, а мальчишеские голоса вдруг запели:

– Черви вползают и черви выползают!

Поднявшись, он увидел, как на полуденном ветерке к нему несется флотилия планеров, управляемых юнцами в костюмах скелетов. С неба дождем посылались серебряные стрелы.

•Одри был на восточном базаре. Крутые деревянные пандусы головокружительно и круто уходили вниз – как американские горки, обрамленные овощными прилавками. Он сидел за рулем тяжелого деревянного кара с железными колесами и бампером. Кар набрал скорость, вилял, врезался в прилавки и расшвыривал фрукты и овощи, которые катились вниз по пандусу. Из-под колес бросались врассыпную собаки, куры и дети. «Плевать, на кого я наеду», – думал он. В него вселился уродливый дух разрушительной скорости. Сбоку от пандуса он заметил большую кобру и крутанул руль, чтобы ее раздавить. Извивающиеся ошметья полетели ему в лицо. Он вскрикнул.

•Бронированные автомобили с воющими сиренами съезжаются к ракетной установке.

Слишком поздно. Ракета отрывается от земли, за пультом управления безумный магнат. В кильватере вздымается земля. Пока корабль набирает скорость, он кричит: «ЭЙ, ТАМ, СЕРЕБРО, УХ-ТЫ-Ы-Ы!» Он мчится, недоступный полицейским броневикам, швыряет через плечо динамитные шашки. Острый запах ковыля из старых вестернов.

•Дом Полководца, город Решт в Северной Персии, 1023 год от Рождества Христова. Полководец сосредоточенно склонился над картой, он планирует экспедицию против крепости Аламут. Для Полководца Старец Горы олицетворяет чистое, демоническое зло. Определенно, этот человек совершил ужасный грех, который Коран называет попыткой уподобиться Богу. Вся секта исмаилитов была сущим проклятием, скрытая, затаившаяся, готовая нанести удар, неповинующаяся властям… «Истины нет. Позволено все».

– Кощунство! – орет, вскакивая, Полководец. – Человек создан, чтобы служить и повиноваться.

Разыгрывая решающую схватку с этим супостатом, он меряет шагами комнату, теребя украшенную драгоценными камнями рукоять меча. Он не может вернуться к картам. Не переставая бормотать проклятия, он выходит в сад. Под апельсиновыми деревьями старый садовник срезает сорняки, останавливаясь время от времени наточить нож о камень, его руки, словно темный шелк, неторопливые и уверенные. Он проработал здесь садовником десять лет, и Полководец давным-давно перестал обращать на него внимание. Он такая же часть сада, как апельсиновые деревья и оросительный канал, сверкающий на солнце подобно мечу. Дом Полководца стоит на высоком холме. Рощи апельсиновых деревьев и финиковых пальм, кусты роз, пруды и заросли опийного мака тянутся до массивных стен. Вдали блестит Каспийское море. Но сегодня Полководец не может обрести покой в своем саду. Старец Горы смотрит на него сквозь апельсиновую листву смеющимися голубыми глазами и глумится над ним из оросительного канала. Забыв про слугу, Полководец грозит кулаком далекой горе восклицая:

– Сатана, я уничтожу тебя навеки!